Руотсинпюхтяя (Ruotsinpyhtää) или Стрёмфорс (Strömfors) — поселок в муниципалитете Ловийса в Уусимаа (столичный регион), Финляндия.  Он находится примерно в 20 км от города Ловийса (Loviisa), и примечателен как место старого железообрабатывающего завода, ныне переоборудованного в музей.

Завод был основан в 1698 году неким бароном Йоханом Кройцем (Johan Creutz).  В 1743 году по итогам Войны Шляп, которую Швеция проиграла России, новая граница была проведена по Ахвенкоски (Ahvenkoski, фин. Окуневые пороги), западной протоке дельты реки Кюми (Kymi, Kymijoki).  Старый приход Пюхтяя (Pyhtää) оказался разбит надвое, и западная часть со временем стала известна как Руотсинпюхтяя: «Шведский Пюхтяя».  Вскоре после войны завод приобрели местные купцы Андерс Норстрём и Якоб Форселль (Anders Nohrström, Jakob Forsell).  Они сильно расширили завод, и дали ему название Стрёмфорс (швед. что-то вроде «пороги потока», но на самом деле просто слово, сложенное из их фамилий).  Форселль впоследствии получил рыцарский титул (и частицу «аф» к фамилии), и его потомки владели Стрёмфорсом до 1886 года.  Золотой век завода пришелся на эпоху Виргинии аф Форселль (Virginia af Forselles), владевшей и управлявшей им с 1790 года до самой своей смерти в 1874 году.  Большинство сохранившихся зданий Стрёмфорса относятся к эпохе Виргинии.  Она отлично разбиралась в производстве, платила щедрые жалованья, и рабочие между собой звали ее «ее сиятельство».

В 1886 году Стрёмфорс купил Антти Альстрём (Antti Ahlström), основатель одной из крупнейших скандинавских промышленных корпораций.  В 1947 году «Альстрём» основала рядом новую фабрику электрооборудования и пластиков; впоследствии она была продана корпорации Schneider Electric, и закрылась в 2014 году.  Ну, а старый завод закрыли в 1950 году, и позже переоборудовали в музей, где можно посмотреть, как тут все работало.  Сейчас тут рестораны, магазинчики ремесленников и галереи.  Все место в целом напоминает подобную же музейную картонную фабрику Верла, которая, собственно, тоже работала от энергии реки Кюми, только значительно выше по течению, чем Руотсинпюхтяя.  Верла, правда, побольше будет.

Насколько я понял, свое железо в Стрёмфорсе не выплавляли, работали на привозном шведском.  Так что здесь нет доменных печей, чего я не знал и чему несколько огорчился.  Здесь только обрабатывали железо.

Завод в Руотсинпюхтяя — одна из главных достопримечательностей муниципалитета Ловийса (раньше Руотсинпюхтяя была отдельным муниципалитетом, но его объединили с Ловийсой в 2010 г.).  Сюда легко попасть на машине, и с главной трассы 7 стоят указатели (Ruotsinpyhtää Ruukki/Strömfors Bruk).  Приезжать сюда имеет смысл в летние выходные, когда завод наполняется жизнью (можно посмотреть расписание на его сайте, правда, только по-фински).  Сайт утверждал, что в тот день, когда я сюда приехал, здесь как раз проводился некий фестиваль реки Кюми.  Ничего особенно связанного конкретно с Кюми я тут не заметил, но народу действительно по финским меркам было много.

В начале августа я сгонял в Финляндию на выходные.  Впервые был за границей после своего 5.5-недельного отпуска в Северной Швеции и Норвегии в мае-мюне — о котором, конечно, мне еще тоже предстоит когда-нибудь написать; я еще и фотографии-то оттуда пока разгребать не закончил.  У меня вообще огромный хвост ненаписанных фотоотчетов скопился, но с переделанными бложиком, может, дела сдвинутся с мертвой точки.

Пунктом назначения в этот раз я выбрал Ловийсу, городок на южном побережье Финляндии, но еще собирался посмотреть крепость Свартхольм и завод и пешую тропу в Руотсинпюхтяя.  Но прежде всего я хотел сделать то, о чем думал последние несколько недель: посмотреть крайнюю юго-восточную общедоступную точку Финляндии.

Под этой точкой я подразумеваю место, где финско-российская граница начинается от Финского залива.  Вдоль границы, конечно, идет запретная пограничная зона, на финской стороне имеющая толщину от нескольких сотен метров до нескольких километров.  Ее нельзя посещать без особого разрешения, и нарушителей ловит пограничная служба.  Зона хорошо отмечена на местности, и, если мало-мальски смотреть, куда идешь/едешь, опасности туда забрести нет.

Так вот, согласно топографической карте, крайняя общедоступная юго-восточная точка (граница запретной зоны обозначена фиолетовой штриховкой) — песчаная коса, уместно названная Хиеккасаари (фин. Песчаный остров), примерно в 450 м от собственно границы, и на эту косу даже есть какая-то дорога:

Ну, сразу скажу, чтоб не тянуть, на Хиеккасаари я в итоге не попал.  До самой последней развилки доехал, а дальше написано, частная территория (Yksityisalue — это финское слово полезно знать).  Ну зато теперь хоть знаю, что там!

Савонлинна (Savonlinna, фин. Савонская крепость, в честь Савонии, региона Финляндия), нас. 35 тыс. — один из лучших, на мой взгляд, небольших городов Финляндии.  Он невероятно уютный и красивый, расположен на островах озера Сайма, и по сути окружен со всех сторон водой.  В нем также есть довольно крупная достопримечательность — средневековый замок Олавинлинна, один из всего нескольких сохранившихся в Финляндии в более-менее целом виде замков.

Савонлинна располагается в регионе Финляндии под названием Южная Савония (Этеля-Саво, Etelä-Savo), на юго-востоке страны, примерно посередине треугольника Иматра-Йоэнсуу-Варкаус.  Эта часть Финляндии по сути представляет собой один большой лабиринт озер, и большая часть Савонлинны располагается на нескольких островах в проливе между двумя разливами Сайменской озерной системы.  Попасть в Савонлинну можно по Национальной дороге 14 из Ювы (Juva, отпочковывается от трассы 5, со стороны Хельсинки) или Париккалы (Parikkala, отпочковывается от трассы 6, со стороны российской границы).  Савонлинна находится относительно близко к российской границе (120 км от погранперехода Светогорск-Иматра) и является популярным направлением для туризма выходного дня у жителей Петербурга.

Савонлинну не следует путать с созвучной с ней Суоменлинной — морской крепостью у берегов Хельсинки.  Я когда-то путал :)

Я был в Савонлинне дважды, и фотографии ниже — с поездки на выходные с друзьями в ноябре 2015 г.

Йоэнсуу (Joensuu, фин. Устье) — финский город населением около 75 тыс., и столица финского регион Северная Карелия  (Похьёйс-Карьяла, Pohjois-Karjala).  Река, в честь устья которой он назван — это Пиелисйоки (Pielisjoki), текущая из озера Пиелинен в озерную систему Сайма.  Йоэнсуу основан в 1848 году как центр местной торговли, ну и с тех пор, собственно, в нем особенно ничего интересного не происходило.  Так что даже по финским меркам это не самый интересный город.  Но, тем не менее, как и все финские города, он очень приятный и дружелюбный, и, если вы оказались где-нибудь рядом и у вас есть время, стоит сюда заглянуть.  Специально ехать все же не стоит.  Хотя окружающий город регион, Северная Карелия, как раз даже очень интересный — один из самых интересных в Финляндии, после Лапландии, конечно.

Мне, как и многим, Йоэнсуу знаком в первую очередь как первый город по дороге на север (в Лапландию и т. п.) от российской границы, в 200 км по финской трассе 6 от приграничных городов Лаппеенранта и Иматра.  Впервые сам Йоэнсуу я посетил в конце октября 2015 года.  Ну да, из старенького пишу.  (На самом деле я просто доделываю старый, от апреля 2016, черновик, чтобы попривыкнуть к переделанному бложику на WordPress.  Пока все неплохо!)

Когда едешь из Петербурга в Йоэнсуу или дальше на север Финляндии, можно поехать другой дорогой, не как обычно, через трассу «Скандинавия» и Лаппеенранту/Иматру, а через трассы «Сортавала» и российские города Приозерск, Лахденпохья и Сортавала, и погранпереход Вяртсиля-Нийрала (Niirala).  По расстоянию так немного короче, но намного больший участок дороги будет через Россию.  Сами дороги местами очень так себе — за Приозерском есть небольшой гравийный участок, ну и от Лахденпохьи до Сортавалы очень кривая и холмистая дорога.  Но движение, конечно, намного меньше и безопаснее, чем на трассе «Скандинавия» (не считая ближайших к Питеру участков, но там уже почти везде дорога перестроена в почти автомагистраль).  О трассе «Сортавала» я подробнее писал когда-то вот тут.  Дорогу с тех пор продолжают потихоньку строить, и кое-что из того описания уже неактуально.

Вантаа (Vantaa) — один из двух основных городов-спутников Хельсинки, наряду с Эспоо. Он чуть меньше Эспоо (население 215 тыс.), и, в отличие от Эспоо, не имеет выхода к морю, располагаясь к северу от Хельсинки, вглубь страны (Эспоо — к западу, имеет длинную береговую линию, и включает в себя множество островов и шхер.) Но в остальном он от Эспоо неотличим — куча разбросанных по карте в основном жилых районов, строившихся с 1950-60-х по сей день, зачастую разделенных небольшими лесами и прочими деталями ландшафта.

Краткую историю Вантаа (ранее известного, как Приходская деревня Хельсинге) я уже поведал в предыдущей части. Как и Эспоо, Вантаа старше, чем сам Хельсинки, но на протяжении большей часть своего существования был не более чем небольшой деревней. Церковь святого Лаврентия — один из немногих (если не единственный) реликтов старого Вантаа. Нынеший административный центр Вантаа — район Тиккурила, где находится администрация города и прочие муниципальные учреждения, но в остальном Тиккурила особенно никак не выделяется.

Слово «Вантаа» вам, возможно, знакомо по названию аэропорта Хельсинки-Вантаа, который, собственно, в Вантаа и находится, в 20 км от центра Хельсинки. Вантаа имеет форму гантели, и аэропорт, находясь в ее средней части, почти что бьет Вантаа надвое. Как и многие крупные города, Хельсинки перерос свой первый аэропорт Мальми (Malmi), располагавшийся ближе к центру, и тот аэропорт был отдан малой авиации (а теперь его вообще закрыть хотят).

Мы будем гулять в основном по двум районам Вантаа — Картанонкоски и Тиккурила.

Вообще говоря, доехать до Северной Норвегии из Питера можно двумя основными способами. Во-первых, можно ехать через Финляндию. Спокойный и удобный вариант — дороги очень хорошие, движение от небольшого до сильно умеренного, и вариантов маршрута на самом деле есть довольного много. Погранпереходов между Финляндией и Норвегией целых шесть. Единственный минус — через большую часть Финляндии ехать, все же, несколько скучновато. Не считая отдельных мест в Лапландии и, пожалуй, Финской Карелии, пейзажи по пути сильно однообразные. Ну, если вы, конечно, обожаете деревья, то другое дело.

Второй вариант — это, конечно же, ехать через Россиюшку-матушку! Я водительские права получил в январе 2013, к июлю 2016 накатал где-то этак 70 тыс. км, но до сих пор ездить на большие расстояния по России побаивался (и побаиваюсь). Узкие и иногда разбитые дороги, толпы водителей-самоубийц, и зачастую весьма значительное движение с кучей перегруженных фур — удовольствие ниже среднего, как по мне. Тем не менее, дорога СПб — Петрозаводск — Мурманск — граница с Норвегией, она же трасса «Кола» (под номером М-18, или, точнее, Р-21), насколько я слышал, все же по российским меркам вполне даже себе ничего так. Ну и мы посмотрели бы по пути два больших российских города, где иначе не факт что побывали бы когда-нибудь: Петрозаводск и Мурманск!

В итоге порешили ехать туда — через Россию, а обратно — через Финляндию. Общий маршрут поездки выглядел так:

Буковки ничего не означают, сорри. В гуглокартах на удивление непросто нарисовать приличную карту!

Для этой части предлагается саундтрек: Teleks — Hiljaa virtaa Vantaa (фин. Тихо течет Вантаа):

Итак, Финляндия, страна тысячи озер (точнее, 187,888 озер, как обычно цитируют, хотя, наверное, точное количество зависит от того, что считать за озеро), в то же время на удивление бедна большими реками. Кое-какие есть — Оулуйоки, Кемийоки, Торнионйоки (Торне) — но это все ближе к северу, в Лапландии да Северной Остроботнии. В Южной же Финляндии единственная крупная река, впадающая в Финский залив — это Кюмийоки на юго-востоке страны*.

* Строго говоря, Вуокса тоже может считаться, но у нее путь нетривиальный — она через Россию, через Карельский перешеек впадает в Ладожское озеро, и уж из него Невой вытекает в Финский залив.

В центральном Хельсинки, в частности, нет вообще никаких рек и водоемов. Это не особенно очевидно — там Финский залив же почти со всех сторон — но все равно как-то любопытно, если подумать. Почему Хельсинки не построили в устье какой-нибудь реки, как те же Турку, Порвоо или Котку?

Если есть на свете город, который мне нравится больше всех на свете, то это, конечно, Хельсинки (Helsinki), столица Финляндии. (Edit 2020: ладно, теперь уже не очень, большой слишком Хельсинки этот) Стокгольм тоже, конечно, очень хорош, и он объективно красивее и в нем больше достопримечательностей, но все же Финляндию я люблю больше Швеции, а потому и Хельсинки — больше Стокгольма. Хельсинки для меня выглядит городом, идеальным во всех отношениях, а прежде всего — для жизни. Конечно, когда я говорю о Хельсинки, я обычно имею в виду Большой Хельсинки, с пригородами. Население собственно Хельсинки — 630 тыс., но с пригородами скорее доходит до 1.4 млн. Главные и ближайшие пригороды — Эспоо (Espoo) и Вантаа (Vantaa), плавно сливающиеся с Хельсинки на западе и на севере соответственно.

На самом-то деле я не так уж и хорошо знаю Хельсинки; гораздо чаще на выходные я ездил по более мелким городам и природным достопримечательностям на приемлемом расстоянии от российской границы. Ну, а в полноценный отпуск, конечно, лучше сразу на север махнуть. Тем не менее, например, в марте этого года я совершенно чудесно скатался в Хельсинки — просто гулял один пешком целый день, пройдясь из центра до Эспоо (до района Эспоон-Кескус), и увидел в процессе Хельсинки и Эспоо, можно сказать, в разрезе. В прошлые выходные, в конце ноября, я решил предпринять примерно то же самое, только теперь не с Эспоо, а с Вантаа. Просто пройтись, без цели посетить какие-либо конкретные достопримечательности, а скорее просто чтобы еще лучше узнать финские улицы и городки, и насладиться их атмосферой.

Впервые почти за два года я выбрал вид транспорта, отличный от собственной машины. Я вообще не люблю водить зимой. Погодные условия были в целом приемлемы, но все равно, ехать на машине не так уж быстро (не менее 4.5 часов до Хельсинки), а в наших краях в конце ноября световой день довольно-таки короткий. Так что нужно или тратить драгоценные светлые часы за рулем, или ехать по темноте, а по темноте устаешь вдвое больше. Так что, думал я, думал, и купил себе билеты на поезд «Аллегро».

Эту серию, к сожалению, я так и не закончил.

2016 год стал годом, когда у меня наконец-то нашлись и средства, и время, чтобы осуществить именно такое путешествие, о котором я всегда мечтал. Конечно, Швеция и особенно Лапландия в прошлом году были даже очень круты, но все же в Швеции мы уж слишком везде торопились, а Лапландия, хоть и произвела на меня совершенно незабываемое впечатление, все же была не настолько масштабна. Так что я выделил довольно конскую сумму на лето 2016, и забил себе три отпуска подряд на работе. Две недели, или 16 дней, считая примыкающие выходные.

В этот раз меня сопровождала только моя лучшая подруга ОП. Изначально мы намеревались съездить в Исландию. Составили маршрут и все такое, но в конце концов решили, что не в этот раз. Теоретически у нас должна была бы получиться и Исландия, но по деньгам — довольно-таки впритык. Билеты на самолет до Исландии стоят недешево, ну и, ясное дело, там еще пришлось бы арендовать машины, иначе не очень-то много этой самой Исландии увидишь(*).

(*) В принципе, в Исландию можно попасть даже и на собственной машине. Существует паромная линия между Исландией и Данией, через Фарерские острова. Но поездка на пароме длинная и тоже стоит небольшое состояние, да и доехать до Дании — само по себе уже не так чтобы быстрое дело. Не, ну конечно когда-нибудь надо и так попробовать все же.

Так что вариантом «Б» у нас стала Северная Норвегия. Норвегию мы до этого видели, но довольно-таки мало — ровно столько, чтобы знать, что она невероятно прекрасна и вообще самое красивое место на свете. В ходе своего лапландского путешествия я, собственно, заехал в Северную Норвегию и немного там покатался, но времени даже на какой-нибудь самый завалящий походик не было. Ну и в этот раз, конечно же, все должно было стать иначе!

Я тут прочитал книжку путевых заметок некоей миссис Алек Твиди (Alec Tweedie), англичанки, путешествовавшей по Финляндии в 1897 году. До этого она была в Исландии и Норвегии; все эти три места в те времена были абсолютно вообще ни разу не туристическими, и никто о них толком ничего не знал. Миссис Твиди, женщина лет тридцати семи или около того, недавно овдовевшая, провела в Финляндии три месяца, со своей сестрой и местной подругой, общаяся с финнами по-немецки (где можно; хотя изредка отлично говорящие по-английски финны тоже попадались в самых неожиданных местах). Книжку, под названием «По Финляндии в телегах» (Through Finland in Carts), можно бесплатно скачать в магазине Kindle Store (фактически я случайно на нее наткнулся, когда просто так вбил в киндловский поиск «finland»). Это третье издание книги, вышедшее в 1913 году, и содержащее много замечаний на тему того, что поменялось в стране за прошедшие с момента путешествия годы.

В целом не могу сказать, чтобы мне сильно понравилась проза миссис Твиди. Графомански как-то написано, и часто хорошо видно, что автор, что называется, чересчур сильно старается. (Хотя не могу не признать, что стиль в целом здорово напомнил мне «Троих в лодке», разве что без особого юмора; а «Трое в лодке» шикарная книга). Тем не менее, я прочитал книгу с огромным интересом, будучи, как известно, огромным фанатом Финляндии. На самом деле миссис Твиди рисует весьма точную и полную картину Финляндии на рубеже веков, описывая при этом не только достопримечательности и людей, но и промышленность, и сельское хозяйство, и вообще чем, собственно, финны на жизнь зарабатывали в те времена. Так что я попытаюсь ниже привести краткую выдержку наиболее заинтересовавших меня деталей из книги.

• Маршрут путешествия был такой: Хельсинки — Выборг — Валаамский монастырь — Сортавала — Иматра — Савонлинна — Куопио — Иисалми — Каяани — Оулу — Ханко. Несмотря на название, дамы на самом деле путешествовали разными способами, включая железные дороги, пароходы (в том числе весь кусок Оулу — Ханко), и баржи, на которых перевозили деготь. В течение поездки к ним иногда присоединялись различные местные компаньоны. Больше всего с ними путешествовал «Дедушка», молодой финн из богатой семьи, которого дамы так прозвали за его комичную серьезность.

• Автор попала в Финляндию, конечно, на пароходе. Путь из Кингстон-апон-Халла в Англии до Хельсинки занял четыре с половиной дня. В те времена Финляндия очень мало была известна за рубежом, и автор даже не сумела найти толковой карты или путеводителя до отъезда.

• Ханко тогде еще был единственным незамерзающим финским портом (благодаря вдающемуся довольно далеко в море расположению), да и тот иногда на неделю-другую приходилось закрывать. Ледоколы в то время уже были, но недостаточно мощные, чтобы они могли расчистить проходы к любому другому порту. Поэтому Ханко был куда более важным городом, чем сейчас. Автора все это не касалось; они, конечно, приехали в Финляндию летом. Ее вообще поразило, насколько жарко в Финляндии бывает летом.

• Единственным худо-бедно приличным городом, который они увидели, был, собственно, Хельсинки. Все остальные финские города описываются как мелкие, страшненькие и навевающие безысходность скопления деревянных лачуг (в том числе даже Выборг, который был вторым городом всей страны). Не знаю, может, тут все же преувеличивают немного. Конечно, финские города и сейчас часто считают скучными, но все равно почти в каждом да есть красивые достопримечательности и приятные деревянные кварталы, построенные до 1897 года.

• Внезапно, автор постоянно описывает финнов как весьма тормозной и медлительный народ! Например, если финн говорит «прямо сейчас», это в лучшем случае означает «через 20 минут». Это особенно интересно потому, что у нас же в нашей русской культуре как раз есть стереотип, что финны тормоза (не такие как эстонцы, но все же), а в целом в мире такого стереотипа нет. В наше время абсолютно никакой тормознутости у финнов заметить невозможно.

• Еще автор часто утверждает, что финны довольно некрасивые, приземистые, плотные (а часто и толстые), и с грубыми чертами лица. Даже женщины — даже особенно женщины. Это, конечно, субъективный вопрос, но я бы современных финок отнюдь не назвал бы некрасивыми, хотя стереотипной красоты больше у шведок/норвежек.

• Зато о финнах говорится, что они очень дружелюбный, надежный и искренний народ (ну и еще интровертный и крайне стоический). Многие финны, особенно в сельской местности, как дети радовались встрече с настоящими живыми «английскими леди». Об этих леди даже постоянно во всех местных газетах писали в течение их поездки. Автор отмечает, что моральные качества северных народов в целом намного выше, чем у южных.

• В частности финны часто сравниваются с шотландцами, и отмечается, что в их культурах довольно много похожего.

• Уже тогда велосипеды были весьма популярны по меньшей мере в Хельсинки (население которого составляло 150 тыс.). Дороги, правда, были плохие, как в городах, так и за пределами. Финнов это особо не парило, они говорили, мол, все равно они полгода снегом укатанным присыпаны.

• У женщин в 1897 году уже было довольно много прав (хотя голосовать и избираться в Парламент им разрешили лишь в 1906, но все равно Финляндия стала первой в Европей страной, давшей женщинам право голоса). Автора, имевшую довольно феминистские для тех времен взгляды, это все время очень радовало; особенно отмечала, что даже в Университете Хельсинки очень много студентов — женщины. Как оборотная сторона, женщины, однако, нередко занимались достаточно тяжелой физической работой, обычно свойственной мужчинам — например, уборка улиц и строительство. Упоминается, что женщины получили право свободно жениться (без разрешения отца, матери, или самого старшего родственника мужского пола) еще в 1864 году. Разводы на момент написания книги еще свободно не давали (100% причинами были измена или физическое отсутствие одного из супругов в течение года и более), но все равно автор говорит, что с ними гораздо проще было, чем в тогдашней Англии. Законы о наследстве тоже довольно подробно описываются, и в них тоже детей женского пола не обижали.

• Кофе с булочками уже тогда было повсеместным обычаем (как и по сей день).

• Финляндия была частью России в те времена, но между Финляндией и Россией сохранялся пограничный контроль, и чтобы попасть из Финляндии в Россию, нужно было получить паспорт (хотя это было и несложно). Автор ничтоже сумняшеся утверждает, что это, мол, помогает не пускать в Финляндию анархистов, социалистов, евреев и бродяг. Одна из этих вещей отличается от остальных, ага.

• Цензура активно действовала в Финляндии, так же как и в России. Продавались зарубежные газеты из Британии, Германии и т. п., но отдельные места вплоть до целых абзацев в них вымарывались вручную. В России, надо думать, так же было, я просто не в курсе был раньше, что так заморачивались прямо. Почему бы просто не запретить продавать зарубежные газеты в принципе, спрашивается.

• По крайней мере в Хельсинки можно было нередко встретить русских солдат (выглядящих довольно неважно в плане одежды и общего вида). Других русских в Финляндии почти не было. Финны относились к ним с некоторой обидой за их высокомерие по отношению к Финляндии и нежелание вникать в ее культуру и дела. (Вообще говоря политика русификации Финляндии к тому времени еще толком не началась, и всерьез жаловаться финнам пока что было не на что, ну да хотя они всерьез и не жаловались.)

• Финны уже тогда активно строили летние домики на различных островах и в прочих удаленных от цивилизации уголках. Автор утверждает, что в эти домики уезжали всей семьей на целое лето. Неужели прям на несколько месяцев работу бросали? Сомневаюсь тут.

• Гастрономический элемент путешествия описывался достаточно подробно, но я пересказывать не буду ничего, по мне, это очень скучная тема. Ну, крестьяне варили и пили легонькое пиво под названием «калья», например.

• Несмотря на небольшое и бедное население, в Финляндии уже активно пользовались многими изобретениями, которые в более цивилизованных странах еще не получили большого распространения — например телефоном. Автор даже пересказывает анекдот о молодом человеке, по имени Пекка, разумеется, который по телефону просил прекрасную девушку по имени Илма выйти за него замуж, и она с радостью согласилась. Приходит Пекка к ней домой потом такой радостный, а его мама этой Илмы встречает «я вся твоя, любимый!» — это оказывается она по телефону с ним говорила, а не Илма — она оказывается в него тайно влюблена была все это время.

• Комары и оленьи мухи были абсолютно, невообразимо ужасны. Именно из-за комаров автор в конце концов не поехала после Оулу в Лапландию, как изначально собиралась (они должны были из Оулу поплыть на пароходе в Торнио, и дальше ехать на север, вероятно, по той дороге, которая в дальнейшем стала Дорогой Северных Сияний). В крестьянских домах большой проблемой также были клопы, из-за которых в паре мест дамы вовсе не могли уснуть; еще спать мешал крайне тяжелый запах, исходивший от травы, которой крестьяне обычно набивали матрасы.

• Ну, конечно, подробно описываются сауны, целая глава про них, но там довольно обычная история «финны знакомят иностранца с сауной», с обычными замечаняими — слишком горячо, стремно что все голые сидят, ну и все такое. Любопытно, что вместо слова «сауна» собственно употребляется «басту» (bastu) — это собственно «сауна» по-шведски, так их звали в образованных шведских кругах. Кстати все географические названия тоже в шведской форме приводятся. Ну, а о горячих ваннах в те времена финны вовсе понятия не имели, и бедные англичанки им насилу пытались втолковать, чего они хотят.

• Сауны ладно, а еще вот они попробовали ванну с муравьями. Просто брался муравейник и кидался в горячую воду, и потом в нее садишься и лежишь среди муравьиных трупиков. Это такая, как бы это выразиться, особая косметическая процедура была. Так что горячие ванны все-таки были, но только с муравьями.

• Валаамский монастырь по описанию похож на любой другой православный монастырь, в том числе и в наши дни. На автора там самое большое впечатление произвел молодой русский послушник (его мать была немка, так что он говорил по-немецки), брат Себастьян. Родом он был из Москвы, но его отправил в монастырь три года назад его высокопоставленный отец за какой-то неупомянутый проступок. Собственно, срок наказания к этому времени уже прошел, и он мог вернуться обратно, но утверждал, что уже и сам не хочет, так долго прожил без связи с миром — даже не знал, кто российский император был на тот момент. Брат Себастьян выглядел крайне несчастным человеком.

• В Сортавале дамы видели фестиваль рунопевцов. Карелькие рунопевцы и суть «Калевалы» описываются довольно подробно, а также традиционная карельская свадьба, которая там же была. На фестивале были и более современные представления, например, крестьянская драма «Анна-Лииса» Минны Кант. Она пересказана очень подробно, буквально на пятнадцать страниц. В конце все не умирают, как можно было бы подумать, но главная героиня сознается, что убила своего ребенка, и ее арестовывают и надо думать казнят. Подобный сюжет для Финляндии — это нормально.

• Иматранский водопад описывается как чуть ли не величайшее чудо света. Не знаю, может он до строительства электростанции эффектнее был, хотя в общем-то он и сейчас вполне эффектный. Автор горюет о том, что туристов от этого чуда света могут отвадить малочисленные и плохие варианты размещения, и загаженная природа. Сейчас, конечно, в Финляндии с вариантами размещения везде все отлично, а незагаженная природа вообще как раз и кажется главной фишкой всей страны.

• Празднование Юханнуса (середины лета) с огромным костром автор застала на острове Илкеясаари (Ilkeäsaari), небольшом острове под Выборгом, где была усадьба одного из их компаньонов. Я не смог найти этот остров на старых картах, да и вообще не нашел ни одного упоминания этого острова, кроме самой этой книги. Может, название неправильно записали, хотя выглядит оно нормально, переводится как «плохой остров».

• Образование было очень качественное и доступное, по меркам тех времен. Все дети посещали начальную школу, и почти все население было грамотным, что в те времена сильно отличало Финляндию от российского крестьянства. В каждом муниципалитете была по меньшей мере одна школа. Средних школ в стране также было более сотни. Начальные школы были бесплатны, средние стоили каких-то символических денег. Учителя получали очень хорошую зарплату и были всеми уважаемыми людьми. Даже в Университете брали только разовую достаточно умеренную плату за прием (ну и потом какие-то копейки за сдачу экзаменов и за пользование лабораториями).

• В Савонлинне дамы останавливались в самом замке Олавинлинна, который по сей день остается главной достопримечательностью города. В те времена Олавинлинна была полузаброшена. Дам разместили все-таки конечно не прямо в средневековых каменных залах, а в значительно более молодом домике-кордегардии, видимо том самом, где сейчас входные билеты продают. Даже про такой вариант все говорили, мол, да как можно английским-то леди в холоде и сырости, и все их пытались отговорить. На самом деле было не так и ужасно по сравнению с некоторыми другими их ночевками, хотя, конечно, и неудобно, и страшновато в большом пустом замке-то. Еще их убедили также посетить Пункахарью, городок рядом с Савонлинной, расположенный еще более живописно — его тоже расписывали как одну из главных достопримечательностей Финляндии.

• Дерево, «зеленое золото» Финляндии, конечно, было главным экспортом страны, и это было очень легко заметить — зимой бревна перемещали на санях, летом из них связывали огромные плоты и сплавляли по рекам и озерам. Бревна копились в портовых городах типа Котки, где их распиливали на паровых лесопилках и грузили на суда. В сезон закрытой навигации в Котке могло скапливаться до миллиона бревен — порт-то замерзал на полгода тогда.

• Что касается других статей экспорта, довольно важной были, внезапно, масло и сыр. Большую часть как раз вывозили в Британию, и автор горюет о том, что, мол, разучились англичане сами сыр делать. Что до импорта, то различные потребительские товары и промышленное оборудование большей частью ввозились из Германии.

• Путешествие в повозках иногда требовало использование паромов (lossi), куда более частых тогда, чем сейчас — мостов-то еще не так много было. Тогдашние паромы представляли собой по сути просто небольшие плоты, и пользоваться ими было неудобно и страшновато. Скорее всего, они были бесплатными, как и современные паромные переправы — по крайней мере про плату паромщикам автор ничего не пишет. Вдоль дорог стояли «майятало» (majatalo), постоялые дворы/почтовые станции, сильно различавшиеся масштабами и условиями ночевок. Между ними было по 15-20 км, и содержали их местные зажиточные фермеры, получавшие для этого субсидию от правительства. Для местных обычным и довольно недорогим способом передвижения были почтовые кареты.

• Под Иисалми посетили сельскую церковь, и посмотрели службу, но ничего особо примечательного из описания рассказать не могу. Служба автору сильно напомнила шотландские церкви. Пастор регулярно экзаменовал крестьян на знание Библии и Закона Божьего. Я помню сцену такого экзамена из книги «Эмиль из Лённеберги» Астрид Линдгрен — там дело в Швеции, конечно, было, но, видимо, тут мало что отличалось между странами. Экзамен, в частности, нужно было сдать, если хочешь жениться. Наверное, это тоже было одной из причин, почему грамотность была широко распространена даже среди крестьян.

• Сестра автора возила с собой громоздкую фотокамеру («кодак» — в те времена это имя нарицательное было, как «ксерокс») и много фотографировала, но все время не получалось найти подходящее достаточно темное место, чтобы проявить фотографии. Еще ж лето было, белые ночи. В конце концов она закрыла в каком-то месте ночевки все окна, заткнула все щели, залезла под кровать и там проявляла. И все равно вернулись потом в Англию, а все засвечено оказалось. Так что нету в книге фотографий.

• Под Иисалми автор также наблюдала крестянскую свадьбу среди самых бедных крестьян, живущих в доме-«савупиртти», в котором не было трубы и внутри все было закопчено от дыма. Это были торпари (torppari) — крестьяне, сами не владевшие землей, и арендовавшие ее у кого-нибудь побогаче. Забавный обычай: жених не должен был сам официально просить руки невесты — он приходил с другом, и за него просил друг, а жених стоял и социофобно молчал. В целом несмотря на бедность эти люди выглядели вполне довольными ситуацией и весьма оптимистичными.

• Путешествие Каяани — Оулу предприняли на баржах с дегтем. Важность этой традиционной статьи экспорта Финляндии уже стремительно падала (деготь нужен по большому счету чтоб смолить деревянные суда, а деревянных судов уже мало становилось), но пока что он продолжал активно добываться и вывозиться. Деготь получали из деревьев в огромных печах (tervahauta, буквально «смоляная могила»), где бревна плотно накрывали сверху, закрывая приток воздуха, и оставляли так тлеть на много дней. Бочки со свежим дегтем грузили на длинные узкие весьма непрочного вида баржи, и сплавляли их по озеру Оулуярви и реке Оулуйоки, мимо городков Ваала и Мухос в порт Оулу. Современная дорога Оулу — Каяани (Национальная дорога 22) до сих пор так и идет вдоль Оулуйоки и Оулуярви и называется также «Дегтярным трактом» (Tervan tie), я ехал по ней, возвращаясь из Лапландии. Баржам приходилось проходить несколькими узкими шлюзами, избегать бурь на большом озере Оулуярви, и маневрировать среди нескольких опасных порогов на Оулуйоки, с помощью местных лоцманов. Баржа, на которой плыли дамы, у одного из порогов наткнулась на необычно густой туман, и пришлось до утра остановиться; дамы ночевали у какого-то крестьянина, домик которого удачно подвернулся на берегу. Он опять же очень дружелюбно их встретил и был рад помочь, но кровати и условия дома у него были — полная задница, особенно в плане насекомых.

• В Оулу они видели, как ловят лосося в реке Оулуйоки большими сетями. Тут тоже ничего необычного. А дальше они погрузились на пароход до Ханко. Это был чуть ли не единственный пароход и вообще машина в Финляндии, работавший на угле, а не на дровах. Угля своего в Финляндии нет, а дров-то вон сколько халявных. Пароход Оулу — Ханко (на самом деле он дальше в Петербург после Ханко еще шел) швартовался рядом с огромными складами дегтя, и поэтому было крайне важно, чтобы у него из трубы не летели искры, что в случае дров бывало нередко.

• Многие пассажиры на этом пароходе были эмигрантами, которые дальше из Ханко отправлялись в США. Я помню тот маленький памятник всем финским эмигрантам в Ханко, изображающий улетающих птиц — очень трогательный. Финские эмигранты в Штатах обычно устраивались достаточно неплохо, и многие потом возвращались в «убогий край родной», разбогатев. Пароход, тем временем, по пути останавливался в Якобстаде, Ваасе (где, по мнению автора, девушки и женщины были почему-то намного красивее, чем в остальной Финляндии) и Турку (где они каких-то мумий в склепах под собором видели — черт его знает о чем это они).

• Помимо функции зимнего порта, Ханко был (и остается) курортным городком, тогда особенно популярным у русской знати и офицеров. Дамы там тусовали с русским адмиралом, и наблюдали за православным обрядом крещения в местной церкви. Ну, а затем, в общем-то, на этом все и кончилось. Они покинули Финляндию, и автор отмечает в конце:

  Наши глаза устали от достопримечательностей, в наших головах царила неразбериха от чужих языков и мыслей, и все же мы чувствовали, как же недооценена эта прекрасная страна, как же достойна внимательного изучения, и какие же удивительные новые горизонты она открывает путешественнику, который, думая, что он «знает всю Европу», однако, упустил из виду Суоми — одно из ее самых причудливых сокровищ.

  Примерно так же, собственно, думаю о Финляндии и я сам.