Сразу по окончанию Войны-Продолжения (финско-советской войны 1941-1944, части Второй мировой) СССР выдвинул, помимо прочих, и без того выглядящих почти непосильными требований, еще одно особое условие к Финляндии: территории к западу от Хельсинки — Киркконумми, полуострова Порккаланниеми, Упинниеми и остров-крепость Мякилуото — должны были быть освобождены от всего населения и переданы в аренду СССР на 50 лет, для основания там советской военно-морской базы. У Финляндии не было иного выбора, кроме как согласиться, несмотря на очевидную угрозу для Хельсинки и необходимость эвакуации еще более 7 тыс. человек, одновременно с сотнями тысяч с утраченных насовсем карельских территорий. В СССР база получила название Порккала-Удд.
Хотя Финляндия ожидала, что СССР будет удерживать базу как минимум все оговоренное время до 1994 года, а то и навсегда, СССР сумел Финляндию удивить, вернув базу уже в 1956 году, так как мировые геополитические тенденции и высокие накладные расходы на обслуживание небольшой базы сделали ее весьма непрактичным приобретением. Финляндии теперь нужно было решить, что делать с собственностью ранее переселенного населения. На месте советской базы было решено основать собственную. В итоге люди вернулись в свои дома, а в наши дни Киркконумми стал по сути дальним пригородом Хельсинки, в разы выросшим за последние десятилетия. Немного следов остаются от периода, который финны зовут Порккальской парентезой.
Но начнем с начала.
1. История наша начинается с Киркконумми (Kirkkonummi), сельской волости (а ныне муниципалитета) к западу от Эспоо, а Эспоо в свою очередь находится сразу к западу от Хельсинки. По-шведски муниципалитет зовется Чюркслетт (Kyrkslätt); большая часть его населения ранее происходила от шведских колонистов, переселившихся сюда в Средние века, и до последнего времени муниципалитет был преимущественно шведоговорящим. Церковь, в честь которой он назван (и финское, и шведское название означают "Церковная пустошь"), построена в конце 15 века, хотя в дальнейшем не раз достраивалась, и она и представляет собой единственное, что напоминает здесь о Средних веках. До 20 века история Киркконумми-Чюркслетта была не слишком примечательна. Старый Королевский тракт Турку-Выборг проходил мимо церкви, а параллельно ему в 1903 году лег Приморский железнодорожный ход Хельсинки-Турку.
Этот пост изначально задумывался, как пост о Киркконумми в целом, но рассказ о Порккальской базе выходил чуть ли не длиннее, чем все остальное, так что я решил вынести его отдельно, а о современном Киркконумми, местной природе и не связанной с Порккалой истории расскажу как-нибудь в другой раз.
2. Порккала (Porkkala), двойной полуостров Порккаланниеми и Упинниеми (Porkkalanniemi, Upinniemi; по-шведски Порккала-удд и Оббнес, Porkkala udd, Obbnäs), вдающийся далеко на юго-запад в Финский залив — наиболее примечательная деталь географии Киркконумми. Он был хорошо известен мореплавателям еще в Средних веках. Полуостров "Purkal" упоминается впервые в 13 веке в путеводителе датского короля Вальдемара II Победоносного, описывавшем путь из Дании в тогда еще молодой город Таллин. Судам предписывалось плыть вокруг Швеции в виду берега, затем через Аландский архипелаг, затем вдоль южного побережья Финляндии, и от Порккалы нужно было отвернуть на юг и пересечь в этой точке Финский залив. Это было самое безопасное место для такого перехода, так как Финский залив здесь относительно узок; менее 50 км между финской и эстонской большой землей, и 36 км между внешними островами (финским Мякилуото и эстонским Найссааром). В хорошую погоду залив здесь можно пересечь, ни разу не теряя из виду суши. Такая близость, конечно, имеет определенные геополитические последствия — но внимание к себе они привлекли лишь много, много позже, в 20 веке. На фото вид с оконечности Порккаланниеми.
3. Маяк Рённшер (Rönnskär, швед. Рябиновая шхера) — второй самый старый в Финляндии, построен в 1800 году, что также свидетельствует о важности этого места. Он неплохо виден с берега Порккаланниеми. На каменистом маячном острове жило до 20 человек в лучшие времена. В 1920 году более новый маяк, под названием Порккала или Каллбодан (Kallbådan), был построен на более маленьком и лежащем дальше в море острове, и огонь Рённшера погасили в 1928 году, но за башней все еще ухаживают. Каллбодан в свою очередь выключили в 2015 году — сейчас проку больше от мелких секторных огней.
4. Военная история Киркконумми и в частности Порккалы начинается в начале 20 века. Важнейшей частью уравнения всегда был маленький, но не чересчур маленький, площадью 0.75 кв. км, почти голый внешний остров местного архипелага, под названием Мякилуото (Mäkiluoto, по-шведски Макило, Makilo), который по сей день остается запретной зоной для гражданских. Название означает "Холмистая шхера" и само по себе является вполне обычным географическим названием, но местные легенды гласят, что на самом деле оно пошло от человека по имени Мак-Эллиот; согласо разным версиям — либо капитана шотландского судна, некогда погибшего со своей семьей в кораблекрушении на острове (в котором они были единственными жертвами); либо христианского проповедника, бежавшего от эстонских язычников через море, настигнутого и убитого ими на этом острове. Неизвестно, есть ли в какой-либо из версий хоть капля правды (первая по крайней мере звучит более адекватно), но раньше на острове и впрямь была предполагаемая могила некоего Мак-Эллиота. Могила была уничтожена еще в 1838 году, и новый памятник этой легендарной персоне построили в 1920.
Необитаемый остров имел значение лишь как приют для рыбаков до самого 1907 года, когда Российская Империя (включавшая в себя, как мы знаем, Финляндию и Эстонию) начала планировать Морскую крепость Петра Великого, массивную систему укреплений и батарей вдоль как финских, так и эстонских берегов и архипелагов, предназначенную для защиты столицы империи, Санкт-Петербурга, от возможного нападения с моря. Я упоминал ее, к примеру, в постах про Утё; Утё был маленьким элементом системы, одним из самых внешних. Но у Мякилуото была намного более важная роль: это и была главная на северной стороне крепость, которая смогла бы полностью перекрыть Финский залив. Найссаар (Naissaar), крупный эстонский остров близ Таллина, был бы, соответственно, главной крепостью с южной стороны. Между ними было всего 36 км открытого моря, а тяжелые орудия тех времен имели дальность 25 км. Таким образом, батареи на Мякилуото и Найссааре могли бы обстреливать любой корабль в любой точке Финского залива, пытающийся прорваться на восток — своими исполинскими 356-миллиметровыми орудиями. Их бы, конечно, прикрывали более мелкие батереи, в том числе на материке.
Конечно, как обычно и бывает с прекрасно продуманными планами, этот план в итоге провалился. Россия начала строить укрепления в 1913 году, но ко времени Октябрьской революции в 1917 до завершения строительства оставалось еще очень далеко. Ни на одной из батарей, в частности, не успели установить 356 мм орудия. На Мякилуото была введена в эксплуатацию лишь 203 мм батарея. Финляндия и Эстония затем объявили независимость, и царские недострои остались им. В феврале 1918 года во время финской Гражданской войны белогвардейцы Западного Уусимаа, окруженные красными на материке (на начальном этапе войны красные контролировали почти весь юг страны), попытались захватить Мякилуото у еще остававшегося там русского гарнизона, но были отбиты (а некоторые взяты в плен). Белые сумели обрести Мякилуото в апреле с помощью германских войск, но нашли на острове лишь руины; эвакуировавшийся русский гарнизон взорвал все, что к тому времени успели построить.
На какое-то время на Мякилуото снова стало тихо, и посещали его в основном лишь контрабандисты; в Финляндии в 1919-1932 годах действовал сухой закон, и контрабанда алкоголя ("пирту", pirtu, от слова "спирт") в страну стала довольно прибыльным занятием. Со времени финские военные вновь обратили взоры к острову. Для самой Финляндии Мякилуото был не настолько критичен, как ранее для России; тем не менее с 1929 года Финляндия и Эстония начали готовить секретные совместные планы возможного перекрытия Финского залива артиллерией и минными заграждениями на случай войны с СССР — который к тому времени начинал выглядеть довольно опасным соседом. К 1939 году на Мякилуото была построена спаренная 305 мм и две 203 мм пушки; в финско-эстонских планах, как и в российских ранее, линия Мякилуото-Найссаар стала главной линией защиты. Другая крупная финская батарея была построена на острове Куйвасаари ближе к Хельсинки. Их поддерживало всего шесть более мелких батарей. Эстонцы сконцентрировали свои батареи на островах Найссаар и Аэгна.
5. СССР на самом деле прекрасно знал об этих планах (благодаря Вилхо Пентикяйнену (Vilho Pentikäinen), финскому штабному офицеру и советскому шпиону) и был ими исключительно встревожен. По всей вероятности, это и был по крайней мере один из факторов, вызвавших события 1939 года. В сентябре 1939 года СССР вынудил Эстонию подписать "пакт о взаимопомощи", в одночасье положивший конец возможности финско-эстонского перекрытия Финского залива, и проложивший дорогу для дальнейшей аннексии Эстонии в июне 1940.
Ну а в ноябре началась абсурдная в неравности сил Зимняя война между СССР и Финляндией, когда переговоры о возможном обмене территориями ни к чему не привели. По сей день вопрос "что бы было, если бы СССР и Финляндия сумели тогда договориться" не имеет ответа. Согласно популярной (особенно в Финляндии, конечно) точке зрения, если бы Финляндия согласилась, СССР быстро сумел бы полностью ее аннексировать — как случилось с государствами Прибалтики. Но есть и хорошие аргументы за то, что ситуация с Финляндией имела важные отличия с Прибалтикой, и что Сталин, конечно, был безжалостным и, вполне возможно, недальновидным человеком, но им все же двигали практические соображения, а не оголтелая мания величия. В любом случае стороны в реальности были не так уж и далеки от компромисса (Финляндия в принципе была согласна отдать определенные территории на Карельском перешейке), но главным камнем преткновения стал Ханко. СССР хотел основать военную базу на Ханко, полуострове наподобие Порккалы, только больше и дальше на запад. Базу бы дополнили батареи на острове Осмуссаар на стороне теперь послушной Эстонии — и СССР смог бы сам получить возможность перекрыть Финский залив для защиты Ленинграда. Советская сторона не хотела идти на компромисс в этом вопросе, но и для Финляндии, конечно, такое требование было немыслимо; Финляндия абсолютно не хотела давать СССР возможность контролировать все судоходство на Финском заливе, равно как и иметь "пистолет, нацеленный в сердце Финляндии" в Ханко, всего в 120 км к западу от Хельсинки.
Как мы знаем, Финляндия храбро и отчаянно сражалась в Зимней войне, но в итоге была побеждена, и СССР добился своего, и, в частности, обрел-таки базу на Ханко. Территория была передана в аренду СССР на 30 лет, а все ее финское население (включая собственно городок Ханко) было эвакуировано в остальную Финляндию. Когда в 1941 году разразилась Великая Отечественная война, в которой Финляндия была союзником нацистской Германии, база на Ханко сразу же оказалась в осаде, и никакой серьезной помощи СССР и Ленинграду в итоге не оказала. Единственная связь с базой была по морю, где в числе прочих та самая батарея на Мякилуото, обойти которую было очень сложно, причиняла много головной боли советским кораблям. В декабре 1941 база на Ханко была эвакуирована (с огромными жертвами, когда крупное эвакуационное судно, "Иосиф Сталин", подорвалось на нескольких минах). Финляндия и Германия перекрыли Финский залив, и множество минных заграждений заперли советский Балтийский флот в Невской губе близ Ленинграда.
Мы все знаем, чем закончилась и эта война тоже. В сентябре 1944, когда война с Германией еще продолжалась, СССР согласился на перемирие с Финляндией, сломив ее оборону; Финляндия сумела с огромным трудом остановить советские войска лишь примерно на границе 1940 года. Реванша не произошло. Финляндия в основном вернулась к условиям мира 1940 года. Но СССР больше не хотел Ханко. Теперь он хотел Мякилуото — и всю Порккалу — и большую часть Киркконумми.
Началась "Порккальская парентеза".
6. В СССР/России арендованная территория всегда была известна под названием Порккала-Удд. Не знаю, почему (для введения в заблуждение вероятного противника?); полуостров Порккала-Удд, он же Порккаланниеми, был лишь небольшой частью всей территории, и сам имел второстепенную роль по сравнению с другими ее районами. В Финляндии использовалось название "Порккальская арендная территория" (Porkkalan vuokra-alue).
Площадь суши арендной территории составляла 380.5 кв. км. Она включала в себя 2/3 площади Киркконумми, включая центральное село и все к югу от него — в том числе полуострова Порккаланниеми и Упинниеми. В муниципалитете Сиунтио дальше на запад отчуждалась железнодорожная станция (современный муниципальный центр) и полуострова Дегерё и Коппарнес. Маленький муниципалитет Дегербю был поглощен почти полностью и ликвидирован (и не был восстановлен при возвращении территории), а его остатки присоединили к Инго (Инкоо). Также в территорию входили небольшие площади на востоке в Эспоо (только острова) и на западе в Инго.
На тогдашних финских картах территорию показывали совершенно белым пятном. На фото страница атласа Финляндии 1950 года (точнее, его копии, переизданной издательством Karttakeskus в 2014 году).
7. Согласно условиям перемирия, подписанного 19.9.1944 (подтвержденным впослествии Парижским мирным договором 1947 года), территория передавалась СССР, немедленно, на 50 лет (финская сторона довольно резонно считала, что де-факто это значит "навсегда"). СССР обязывался платить 5 млн. финских марок за каждый год аренды. Эта сумма была довольно символической; для сравнения, общий объем репараций, которые Финляндия постепенно выплатила СССР в форме промышленной продукции, в пересчете на финские марки составлял 170 млрд.
Все население Порккалы должно было быть эвакуировано в течение десяти суток, после чего СССР получал полный контроль над территорией. Те же самые условия применялись на Карельском перешейке и прочих финских территориях, утраченных безвозвратно. Населению был разрешено вывезти все имущество, что захотят. Никаких особых правил для военных сооружений не было, так что гарнизон Мякилуото сумел разобрать и вывезти 203 мм орудия, хотя батарею 305 мм, которая и так была очень сильно изношена в войну, оставили на месте.
На арендной территории жило около 7200 человек, полностью сельского, на тот момент, населения. Свои дома потеряли 70% жителей Киркконумми. Эвакуация, конечно, стала для всех горьким сюрпризом, а срок в десять дней был крайне жестким. С территории вывезли 2200 вагонов скота и иного имущества, также было сделано 800 рейсов грузовиков. Люди вывозили имущество также на лошадях и на лодках. Многие пытались собрать урожай, столько, сколько успевали за оставшееся время.
Финские власти использовали для Порккалы ту же политику переселения, что и для остальных эвакуантов, и, конечно, по сравнению с населением Карельского перешейка и Ладожской Карелии порккальцы представляли собой очень маленький поток. Единственное, что выделяло их среди остальных эвакуантов, — шведоязычность. Эвакуанты получили от финского государства компенсацию за утраченную землю и имущество, согласно так называемому второму Закону о компенсации (toinen korvauslaki), и могли также строить новые дома и основывать новые хозяйства на земле, которую получали по Закону о закупке земли (maanhankintalaki). Оба этих закона были приняты парламентом в мае 1945, заменив более старые, принятые после Зимней войны. Закон о закупке земли, в частности, стал в итоге крупнейшей земельной реформой в истории Финляндии; он применялся не только к эвакуантам, но и к ветеранам войны, и к их вдовам — всего под него подпали 250 тыс. человек. Всем им было разрешено купить специально сформированные для них государством участки (используя компенсации, полученные ими за утраченное имущество — которые выдавались преимущественно в форме специальных облигаций для этой цели). Участки государство нарезало как из государственных и муниципальных земель, так и из земель крупных частных землевладельцев. Принудительный выкуп земель по этому закону в итоге фактически положил конец эпохе крупного частного землевладения старыми поместьями.
Закон о закупке земли не касался эвакуантов-рабочих и иного городского населения; они получили компенсации за утраченное имущество, но новую жизнь должны были начать самостоятельно, хотя, конечно, со временным размещением непосредственно после эвакуации им помогали. Для этого на несколько лет была введена система распределения жилплощади, которая означала, что в крупных городах, особенно в Хельсинки, к владельцам квартир и даже другим квартиросъемщикам могли временно принудительно подселять квартирантов. Конечно, все это привело к огромному дефициту жилья в городах; для решения этой проблемы была введена система государственного финансирования жилищного строительства, об истоках которой и о первом районе массового строительства, Тапиоле, мы говорили в посте про Эспоо. Но все это не касалось населения Порккалы — они были почти поголовно мелкими фермерами, и получили землю по Закону о закупке земли без особого труда. Закон особо оговаривал, что переселение должно было осуществляться таким образом, чтобы соотношение финскоязычного и шведоязычного населения в пределах муниципалитета существенно не менялось бы. Так как почти все остальные эвакуанты были финскоязычными, их расселили в финскоязычных муниципалитетах; поэтому землевладельцев в шведоязычных муниципалитетах в основном заставили выплатить отдельный взнос деньгами (чтобы они не оказались в несправедливо выигрышном положении по отношению к финскоязычным землевладельцам). Кроме тех, на земли которых переселили порккальцев.
8. Когда местные жители выехали, а совместная финско-советская комиссия по демаркацию границы закончила свою работу, территория стала запретной зоной для всех финнов. Граница охранялась так же строго, как любая государственная, если не еще строже. Как на финской, так и на советской стороне были свои подразделения пограничников.
То, что происходило на арендной территории в дальнейшем, в основном остается тайной для финнов по сей день. Важнейшим элементом береговой артиллерии продолжал быть остров Мякилуото, но СССР не стал пытаться укреплять его дальше, а довольствовался теми пушками, что достались от Финляндии. Тот факт, что эти пушки могли бы при необходимости не только перекрыть Финский залив, но и обстреливать Хельсинки, наверняка пришелся по душе многим советским чинам. Но, к счастью, ни до чего подобного никогда и близко не доходило.
Но на материке происходило гораздо больше всего. На полуострове Упинниеми СССР построил полноценную военно-морскую базу, в хорошей естественной гавани на его западном берегу. Гавань поменьше построили чуть дальше на север, в заливе Ботвик. В деревне Фриггесбю на Порккаланниеми был аэродром и эскадрилья МиГ-15. Были танки, были батареи береговой артиллерии поменьше. В общей сложности до 30 тыс. человек находилось на базе Порккала-Удд одновременно, из которых до 10 тыс. гражданских. Гражданским и административным центром территории было центральное село Киркконумми. Там была школа, больница, даже кинотеатр — который обустроили в той самой средневековой церкви. К счастью, интерьер церкви финны успели заранее вывезти (и какое-то время приходской церковью Киркконумми служила более маленькая деревянная церковь в деревне Хаапаярви в оставшейся на финской стороне части муниципалитета).
Подробностей истории формирования советской базы, находящихся там войск и тому подобного я не буду здесь касаться. Обзор можно прочитать в русской википедии. История мне все-таки интересна финская, очень малоизвестная в России и мире, а не советская :)
9. Аренда Порккалы вызвала и практические трудности для остальной Финляндии. Две транспортные артерии, Приморский железнодорожный ход и Главная дорога 51, оказались перерезаны.
Приморский ж/д ход СССР активно использовал сам, для снабжения базы Порккала-Удд. Советско-финский мирный договор обязывал Финляндию, в числе прочего, свободно пропускать через свою территорию все советские поезда на Порккала-Удд. Любопытно, что эти поезда шли с советскими паровозами и локомотивными бригадами через всю финскую территорию; на борт брали только финского "лоцмана", лучше разбирающегося в местной железнодорожной сигнализации и прочем. Станция Кауклахти (Kauklahti) в Эспоо была пограничной, и на ней "лоцмана" высаживали. С западной стороны от арендной территории пограничной финской станцией была станция Тектер (Täkter, фин. Тяхтеля, Tähtelä) в Инго, ныне ликвидированная.
Так как в сторону главной базы и гаваней существующая в Киркконумми железная дорога не вела, СССР построил в ту сторону новую ветку, Ботвикскую ж/д длиной 5.3 км, ответвляющуюся на станции Чела (Käla, фин. Кела, Kela; ныне также ликвидирована) и ведущую, собственно, к Ботвикской (Båtvik) гавани. После возвращения Порккалы Финляндии эта ветка использовалась для грузового движения к построенным в Ботвике финнами заводам. Движение продолжалось до 2002 года, и ветка была разобрана в 2006 году; до самого конца на ней так и лежали уложенные при СССР рельсы с клеймами советских заводов.
На оставшихся тупиковых участках на финской стороне действовало пригородное движение, а поезда дальнего следования из Хельсинки на Турку и Ханко пришлось направить через Хювинкяя (Hyvinkää), через железную дорогу Хювинкяя-Ханко, пересекающуюся с Приморским ходом на станции Карис (Karis, фин. Карьяа, Karjaa). Товарные поезда в этом направлении на самом деле ходят по такому маршруту и в наши дни. Но для пассажирских поездов он был очень неудобным, и в 1947 году СССР согласился пропускать финские пассажирские поезда через арендную территорию без остановки.
Любопытные меры по организации пропуска этих поездов остаются одним из самых известных фактов о периоде аренды Порккалы. В день проводилось до трех поездов в каждом направлении, только под советскими локомотивами, подбиравшими и оставлявшими финские составы на станциях Кауклахти и Тектер. Советские военнослужащие закрывали окна поездов снаружи железными ставнями, и сопровождали пассажиров в вагонах, присматривая за порядком. Путь с закрытыми ставнями в шутку звали "самым длинным железнодорожным туннелем в мире". (Имея длину около 40 км, он действительно был бы самым длинным в мире на тот момент, хотя в наши дни существуют настоящие туннели и подлиннее.) Поезда стали местной достопримечательностью, настолько известной, что даже из-за границы иногда приезжали туристы поглазеть на живых людей и технику из Советского Союза — страны, в остальном почти наглухо закрытой для внешнего мира. Военнослужащих, конечно, отбирали политически подкованных и благонадежных, и чтобы выглядели строго, но дружелюбно, и желательно чтобы были ветераны войны с наградами. Несмотря на благонадежность, говорят, торговля в Кауклахти между местными жителями и советскими военнослужащими была вполне оживленной.
Смены локомотивов и процедуры с окнами, конечно, все равно сильно замедляли поезда (примерно на час), но все-таки это было намного лучше, чем тащиться через Хювинкяя. СССР требовал по 50 американских долларов за проводку каждого поезда. Это было намного ниже реальной себестоимости такой операции, так что смысл всего этого дела был скорее в небольшом жесте доброй воли по отношению к Финляндии.
Перекрытие Главной дороги 51 было намного менее значимо; дорожная сеть Финляндии в те годы еще была почти не развита и имела намного меньшее значение, чем железные дороги и водные пути. Трасса 51 в те времена в основном все еще шла средневековым Королевским трактом. Таблички с номером 51 просто перевесили на дорогу через Лаппбёле (Лапинкюля), пролегавшую севернее арендной территории; по качеству она тогда особо и не отличалась от дороги через Киркконумми — что та гравийка, что эта. После возвращения Порккалы номер 51 вернули на старую дорогу (впоследствии полностью перестроенную, в наши дни — автомагистраль на участке Хельсинки-центр Киркконумми), а дорога через Лаппбёле ныне имеет номер 1130.
10. Не обходилось и без нарушений границы, по крайней мере с финской стороны. Они могли происходить как по случайности или неосторожности, так и умышленно — из любопытства или хулиганских побуждений. Вдоль наземной границы проходила запретная зона шириной в 1 км, где финских нарушителей границы обычно ловили финские же пограничники, но на море нарушить границу было намного проще. В арендную территорию входил также приличный кусок финских территориальных вод, и в него любым финским судам заходить также запрещалось, так что на пути, к примеру, из Хельсинки в Инго приходилось делать большой крюк через открытое море. Для местных рыбаков правила были чуть мягче — при условии, что они получали индивидуальное разрешение и наносили его номер на борт лодки крупными цифрами. Тем не менее, маленькие лодки в особенности в плохую погоду легко могли оказаться там, где не следовало.
Для большинства нарушителей границы никаких особо страшных последствий не было. Их задерживали, арестовывали, допрашивали и отпускали на пограничном пункте спустя пару дней. Были, однако, и выделяющиеся из ряда случаи, когда нарушители вызывали серьезные подозрения; в таком случае они могли быть отправлены в Ленинград и в конечном итоге могли оказаться в советской тюрьме или лагере со сроком как минимум до 3 лет. Более того, отбыв наказание, они были обязаны оставаться в СССР (где государство трудящихся им подыскивало работу и жилье). Репатриация требовала финляндского дипломатического вмешательства. Финляндия пыталась, конечно, помогать, в том числе и на самых высоких (вплоть до премьер-министра) уровнях, но в то же время была вынуждена соблюдать крайнюю осторожность. Шли послевоенные "опасные годы" (vaaran vuodet), и главным приоритетом для Финляндии, находящейся и так в очень невыгодном положении, было избегание дальнейшего провоцирования СССР.
Один из подобных случаев, относительно недавно получивший некоторую известность — случай Таге Сёдерстрёма и Нильса Ранделла (Tage Söderström, Nils Randell), хельсинкских мальчишек возрастом всего 17 и 16 лет, которые, имея некоторый опыт ходьбы под парусом, в 1946 году решили отправиться в Стокгольм через Турку на маленькой яхте семьи Сёдерстрёмов. Я уж не знаю, насколько такое серьезное путешествие было бы реалистично само по себе, но, как вы догадываетесь, оно вышло намного более коротким, чем планировалось. Ребята знали, конечно, про Порккалу и попытались обойти ее на солидном расстоянии, но, как оказалось, недостаточно солидном — их задержал советский пограничный катер. После этого их допрашивали три недели на базе Порккала-Удд, затем, к их величайшему удивлению, отправили в Ленинград, в "Кресты", где допрашивали еще три месяца; в конечном итоге оба были приговорены к срокам в три года за шпионаж. Их разделили и отправили в разные лагеря на Дальнем Востоке. Там они отбыли наказание, и в 1949 году поселились в Краснодаре. Оттуда им разрешили вернуться в Финляндию лишь в 1953 году, после долгой переписки между ними (и их родителями в Финляндии) с финляндским посольством в СССР, и долгих хлопот в посольстве. Здоровье Ранделла было подорвано в лагере, и он умер молодым, но Сёдерстрём прожил долгую жизнь, в 2005 году опубликовал книгу "Под парусом в Сибирь" (Med segelbåt till Sibirien; на шведском — родным языком Сёдерстрёма и Ранделла был шведский; переводов на другие языки книга не получила), и как минимум в 2015 году еще давал интервью газете Хельсингин-Саномат. Сокращенный перевод статьи в Хельсингин-Саномат опубликовала Фонтанка.ру.
Случаи, когда финские граждане нарушали советскую границу, получали там обвинения в шпионаже и застревали в СССР впоследствии, известны и на других границах; первым был случай Нийло Кольонена (Niilo Koljonen), пересекшего из любопытства наземную границу в Тохмаярви в Северной Карелии в 1945 году, тоже получившего три года за шпионаж, и вернувшегося в Финляндию в 1950. По состоянию на 1950 год посольство Финляндии в Москве знало о 21 таких случаях. Случаи конкретно с Порккалы с такими серьезными последствиями были крайне редки, но все же Сёдерстрём и Ранделл не были единственными.
Про нарушения границы в районе Порккалы в обратную сторону — с советской стороны в Финляндию — я ничего найти не смог. Известно, что Финляндия после войны всегда практиковала политику выдачи любых советских перебежчиков, даже если они пытались запросить политическое убежище. Я знаю лишь о вымышленном случае; я люблю детективы Леены Лехтолайнен про Марию Каллио, и в восьмой по счету книге, как выясняется в конце (спойлеры!), вся история началась с того, что когда-то в Порккале молодой советский пограничник влюбился в финскую девушку, с которой мог иногда общаться на границе. Когда аренда Порккалы закончилась и советские войска уезжали, он, по ее совету, инсценировал свою смерть — утопление при купании в озере Хумалъярви (Humaljärvi). Это было единственное озеро, через которое проходила граница арендной территории, и на самом деле пограничник переплыл на другую сторону; там пастор-родственник девушки внес его задним числом в приходские книги как дальнего родственника из-под Кокколы, далеко на северо-западе; они уехали в Швецию, поженились, он выучил шведский язык, впоследствии они вернулись в Порккалу и прожили там долгую счастливую жизнь. И убийство совершила эта его жена — она застрелила журналистку, случайно узнавшую всю эту историю и собиравшуюся предать огласке, что почтенный пожилой житель Порккалы на самом деле более пятидесяти лет был нелегальным иммигрантом. Такой вот сюжет — мне трудно сказать, насколько реалистичны различные детали по отдельности, но все вместе точно перебор, конечно :)
11. Ни в каких реальных военных действиях база Порккала-Удд (к счастью!) в итоге не участвовала. Из того, что нам известно о советской жизни там — она была весьма унылой, если не сказать — депрессивной — ввиду небольших размеров базы и ее сильной изоляции от всего мира. Назначение на Порккалу-Удд воспринималось как наказание. Немного помогала разве что красота местной природы.
И тем не менее люди жили здесь, и не только несли службу — влюблялись, женились, заводили детей, болели и в целом вели обычные человеческие жизни. В России до сих пор живо немало людей, часть детства которых прошла на Порккала-Удд.
12. И, конечно, люди иногда умирали. Насколько я знаю, в разных местах арендной территории постепенно образовалось несколько крошечных советских кладбищ. Уже после возвращения Порккалы, в 1958 году, все могилы перенесли в одно место, в Колсарбю (Колсари, Kolsarby, Kolsari) чуть юго-западнее от городка Киркконумми. Для этого кладбища сделали новые памятники и общий мемориал.
13. Кладбище до сих пор находится в довольно укромном месте (указателей с дороги, что любопытно, нет, хотя есть маленькая парковка), но за ним, конечно, ухаживают. Российское посольство в Хельсинки возлагает сюда венок на российский День Победы.
14. Список могил этого кладбища на самом деле доступен онлайн: на этой странице нужно ввести Kirkkonummi в поле Paikkakunta и нажать Hae.
15. Есть здесь и намного более новый по виду памятник советским подлодкам, потопленным в войну в финских водах.
16. Но в целом место исключительно тихое.
17. Но вернемся в прошлое. 18.9.1955 Финляндию потрясла новость: Порккалу возвращают!
Послевоенный президент Финляндии, Юхо Кусти Паасикиви (Juho Kusti Paasikivi, 1870-1956), занимавший должность с 1946 по 1956 год, приложил титанический труд к выстраиванию новых отношений с Советским Союзом. Силен был страх в обществе в послевоенные "опасные годы", что СССР все еще может аннексировать Финляндию целиком или сделать ее своим марионеточным государством, как страны Восточной Европы; но президентство Паасикиви помогло рассеять это напряжение. Старый политик, он был депутатом парламента еще до провозглашения независимости; возглавлял финляндские делегации на переговорах с СССР как в 1920 году (успешных, когда родился Тартусский мир), так и в 1939 (неудачных, когда разразилась Зимняя война); трижды был премьер-министром. Сразу по окончанию войны в 1944-1946 президентом был лично маршал Маннергейм, прославленный военный лидер страны — но лидером он был именно военным, политика ему была чужда, да и сам он к этому времени уже был больным, немощным стариком. Так что как президент он был фигурой в основном символической, а де-факто страной управлял его премьер-министр Паасикиви. Менее чем через два года Маннергейм объявил об отставке, оставив Паасикиви своим преемником. В 1950 году Паасикиви с легкостью переизбрался на первых с 1937 года президентских выборах по обычной процедуре. Он закончил этот срок нормально, в 1956, но умер от инфаркта позже в том же году.
"Семь раз в жизни я ездил в Москву, и в первый раз возвращаюсь оттуда довольным", сделал знаменитое заявление Паасикиви, возвращаясь из Москвы в сентябре 1955 года. Соглашение о возвращении Порккалы было самым явным триумфом, но также в Москве был впервые продлен Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Договор, в Финляндии для краткости зовущийся YYA-договором (sopimus ystävyydestä, yhteistoiminnasta ja keskinäisestä avunannosta), был впервые подписан между СССР и Финляндией в 1948 году, и тогда тоже главную роль в его подписании сыграл Паасикиви. Он стал основой для всех послевоенных советско-финских отошений, продлялся много раз и расторгнут был уже после падения СССР в 1992 году. Это был договор о военном сотрудничестве, но не полноценних союзнических отношениях; Финляндия и СССР соглашались защищать себя и друг друга от возможной агрессии "Германии и ее союзников" (т. е. НАТО), но взаимопомощь не была автоматической и требовала бы отдельных переговоров. Так что Финляндия была привязана к СССР, но далеко не так тесно, как страны Варшавского договора. Такой компромисс был результатом трудов Паасикиви — хотя, конечно, в Финляндии и такой договор многие считали постыдным. Договор изначально подписывался на 10 лет, и в 1955 году продлялся впервые, теперь уже на 20 лет.
Решение о возвращении Порккалы преположительно принял лично Хрущев, ставший полноценным лидером СССР не так давно. Он писал впоследствии: "Я считал, что не лучший способ завоевания доверия финского народа — держать у них под горлом ножик в виде военной базы... Как же мы можем призывать американцев вывести свои войска с других территорий, если наша база расположена в Финляндии? Она выполняет ту же роль, что и американские базы, к примеру, в Турции". Ценность для пропаганды и жест доброй воли к как-бы-союзнической-но-не-совсем Финляндии были бы и сами по себе неплохими причинами для возвращения Порккалы, но главным все-таки скорее было то, что база уже не представляла для СССР особой ценноси. С развитием ракетного и ядерного вооружения возможность перекрыть Финский залив береговой артиллерией уже не была так уж критична. В то же время обслуживание отдаленной базы обходилось дорого, хотя база была в конечном итоге довольно небольшой; а существенные вложения в нее, например, строительство новой батареи на Мякилуото взамен выработавшей ресурс финской, были бы еще дороже. Ну и вдобавок отношения с Финляндией были налажены и страна стала намного дружелюбней к СССР (хоть и не то чтоб по своей воле), чем была в 1930-х. В общем, СССР легко было быть щедрым.
"Перо исправило то, что разрушил меч", сказал Паасикиви в выступлении по радио несколько дней спустя.
18. Возвращение Порккалы, однако, на практике было делом небыстром и непростым. Во-первых, СССР потребовалось несколько месяцев, чтобы вывезти свою собственность и персонал базы. Представлявшие ценность военные объекты, которые нельзя было вывезти, в основном были приведены в негодность. В частности, были взорваны все батареи на Мякилуото.
С 21.12.1955 финские поезда начали пропускать через арендную территорию без железных ставень. К 26.1.1956 вывод советских войск был завершен; в этот день были подписаны последние документы о передаче Порккалы, и пограничные шлагбаумы опустевшей Порккалы открылись. В первые дни Финляндия разрешала посещение территории лишь военным, чиновникам и журналистам. Бывших жителей начали пускать с 4.2.1956.
Этот короткий любительский фильм, снятый на 8 мм-кинопленку, немой, длительностью 9:20, и опубликованный Музейным ведомством Финляндии показывает, как выглядела Порккала непосредственно после ее возвращения. Обратите внимание, к примеру, на характерные здания советской постройки примерно на 3:25.
19. Главной проблемой на самом деле была юридическая — было неясно, имели ли вообще бывшие жители право собственности на свои старые дома и землю. Вопрос о праве собственности на порккальские земли был поднят сразу же с новостью о возвращении территории в сентябре 1955. К этому времени более или менее все бывшие порккальцы получили компенсации от финляндского государства и переселились по Закону о закупке земли. Означало ли это, что государство фактически выкупило у них их старую землю, и она им больше не принадлежала? Когда Порккалу отдавали в 1944, про это как-то никто не задумывался. Бывшие жители Порккалы, конечно, настаивали, что право собственности у них сохраняется, но хватало и голосов против, в том числе, к примеру, в верхушке крупнейшей Социал-демократической партии страны.
А Финляндии эта земля вполне могла бы пригодиться. Финские военные с большим энтузиазмом стали строить планы основания собственной военной базы на месте советской, с использованием построек и прочего имущества, остававшегося в удовлетворительном состоянии после СССР. Дело даже было не в какой-то жадности и желании побряцать железками; финскому флоту, в частности, и впрямь было объективно тесно на тогдашней базе в центре Хельсинки, на Катайянокке и Суоменлинне. В марте военные выдвинули план масштабной реквизиции порккальских земель.
За возвращение земель старым жителям громче всех, помимо самих жителей, выступала Шведская народная партия, находящаяся в правительстве на тот момент; ведь, как мы помним, почти все порккальцы были шведофиннами. Сторонники возвращения в целом не спорили, что в таком случае порккальцы должны будут выплатить обратно полученную ранее от государства компенсацию — ведь несправедливо же, если кто-то вдруг в итоге получит второй дом забесплатно. Но сколько именно они должны будут вернуть, тоже было неясно; во-первых, финская марка в послевоенные годы сильно (во много раз) девальвировалась, и размер выплаченной лет десять назад старой компенсации уже был неадекватен; во-вторых, рыночная стоимость возвращаемой земли и недвижимости за годы аренды Порккалы тоже могла измениться — скорее всего, в меньшую сторону, конечно.
В конечном итоге Закон о возвращении Порккалы (Porkkalan palautuslaki) был принят 8.6.1956 после бурных парламентских дискуссий, и вступил в силу спустя две недели. В основном он принял сторону порккальцев, которые (сами или их потомки) получили-таки снова право собственности на утраченные земли и недвижимость. Государство, однако, оставляло за собой право провести широкий разовый принудительный выкуп земель на бывшей арендной территории; какие конкретно земли будут выкупать, на тот момент еще не решили. Полученная ранее от государства компенсация должна была быть выплачена обратно, с переоценкой по фактическому состоянию возвращаемого имущества на данный момент, и с коэффициентом, частично, но не полностью компенсирующим инфляцию. Если изначальные владельцы хотели отказаться от старой собственности (и не платить ничего), они, конечно, имели такое право, и тогда их земля со временем перешла бы государству. Фактически, однако, вернуться решили почти все. Надо думать, большинство из них продали полученные ими ранее дома и землю, чтобы иметь возможность выплатить компенсацию. Почти все старые дома и постройки оставались на месте, но требовали масштабных ремонтов; жилые дома использовались советскими войсками под казармы, и беречь их ни у кого стимула не было. Дома небрежно перекрашивали, сносили перегородки, ломали остававшуюся мебель и т. п. Помимо урона частным домам, местных шокировало, что кладбище у церкви Киркконумми было большей частью снесено. Ну, что ж поделать; так или иначе, все равно все были счастливы возможности вернуться в родные места.
Возвращение Порккалы считается большой политической победой для президента Паасикиви и его премьер-министра Урхо Калевы Кекконена (1900-1986). Срок Паасикиви заканчивался, и переизбираться он не собирался; в начале 1956 года на свой первый президентский срок был избран Кекконен, и 1.3.1956 прошла инаугурация. Происходившее в тот же самый период возвращение Порккалы здорово сыграло Кекконену на руку, как, может, и то, что его главный оппонент, социал-демократ Фагерхольм, был одним из тех, кто выступал против казавшегося в целом справедливым возвращения собственности на землю жителям Порккалы. Тем не менее, Кекконен победил лишь с минимально возможным перевесом, 151 против 149 выборщиков (президентские выборы в независимой Финляндии до последних десятилетий использовали институт коллегии выборщиков, как в США); и помогло ему еще то обстоятельство, что его поддержала СДКЛ, социалистическая партия, разрешенная вновь после войны и имевшая тесные связи с Москвой. Москву Кекконен совершенно устраивал как партнер — и эта "московская карта", которой он активно пользовался, в итоге позволила ему оставаться у власти четверть века, много сроков подряд. Он стал, возможно, величайшим лидером в истории независимой Финляндии по сей день, хотя методы его иногда были не такими уж и демократическими.
20. Итоговое решение об экспроприации земель для военных было вынесено 9.8.1956. Отчуждалось в итоге намного меньше земель, чем планировалось поначалу. Военные по сути получили только полуостров Упинниеми с его военно-морской базой, и ряд островов, включая Мякилуото и Рённшер. Ботвикская гавань, к примеру, переходила в гражданское использование (и в 1961 году туда с Салмисаари из центра Хельсинки без перенесен кабельный завод, действующий по сей день как часть международного конгломерата Prysmian). А аэродром Фриггесбю полностью рекультивировали и снова разбили на его месте поля.
Все построенные в советский период здания оценила отдельная комиссия, но качество постройки в основном было признано низким, и большую часть зданий быстро снесли. Некоторые, однако, используются по сей день, в основном на территории Упинниеми. В целом базу нужно было строить заново, что заняло несколько лет.
Сегодня гарнизон Упинниеми (Upinniemen varuskunta) — один из нескольких закрытых военных городков Финляндии. Это единственные существенные территории в Финляндии (помимо заповедников и подобного), посещение которых без особого разрешения запрещено. Подразделение, размещенное в Упинниеми сейчас, называется Береговой бригадой (Rannikkoprikaatti) и состоит из так называемого Суоменлиннского артиллерийского полка (который, таким образом, на самом деле больше не находится на Суоменлинне), Порккальского берегового батальона и Морского разведывательного батальона. Также в Упинниеми находится 7-я противокорабельная эскадра (*) финского ВМФ, флагман которой — минный заградитель "Хямеэнмаа" (Hämeenmaa). Минные заградители класса "Хямеэнмаа", которые построены в количестве двух штук, на данный момент являются крупнейшими кораблями финского ВМФ, хотя в 2020-х годах должны будут войти в строй корветы класса "Похьянмаа" существенно крупнее.
(*) И я извиняюсь заранее, если названия подразделений я перевожу неправильно, я вообще-то крайне далек от всего этого.
Посетить военные городки теоретически возможно, получив разрешение, но я понятия не имею, насколько это сложно. Я не пробовал, во всяком случае, так что фото Упинниеми у меня нет. Много исторических и современных фото Упинниеми, включая здания советской эпохи, можно найти в этой работе (на финском языке) Senaatti-kiintestöt, государственного предприятия, занимающегося управлением недвижимостью в собственности финляндског государства.
Береговую артиллерию на Мякилуото тоже построили заново — после долгих размышлений — опять-таки, на тему, как бы не провоцировать СССР лишний раз. В итоге на острове установили 4 пушки 152/50 T (152 мм), которые в 1980-х поменяли на 130 TK. Постоянного гарнизона на острове нет с 2005 года, когда гарнизоны были сняты со всех островных фортов. Неиспользуемую казарму и ряд других зданий снесли в 2010-е. Артиллерия, тем не менее, пока в строю, и на Мякилуото иногда проводятся учения.
21. Одна вещь, которая так и не вернулась на Порккалу, — это национальный парк. Первые четыре национальных парка Финляндии были учреждены незадолго до войны, в 1938 году. Один из них находился на Порккаланниеми (занимая, правда, лишь маленький его кусочек). Наряду с крошечными Айновскими островами (фин. Хейнясаарет, Heinäsaaret, Сенные острова) у берегов Печенги, этот национальный парк был утрачен в войну, и после возвращения Порккалы не был учрежден вновь.
Тем не менее на данный момент оконечность Порккаланниеми и большая часть архипелага все же являются охраняемыми природными территориями. На Порккаланниеми и острове Линло (на фото) сейчас есть неплохая рекреационная инфраструктура, и эти места весьма популярны среди жителей Киркконумми и Столичного региона. В последние годы идут разговоры об учреждении полноценного национального парка (в значительно более широких границах, чем в 1930-х), но никаких решений на данный момент не принято.
22. "Жил-был маленький мальчик, и была у него морковка. (Морковь по-фински porkkana — игра слов с Porkkala) Пришел к нему большой мальчик и отобрал морковку. Но надкусив ее, большой мальчик понял, что он не хочет есть морковку, потому что он уже съел столько карельских пирожков. И он вернул ее обратно, сказав, на, держи морковку! Маленький мальчик так радовался, что и десять лет спустя все еще праздновал и вспоминал большого мальчика с огромной благодарностью. Такие дела." Это и действительно комикс из газеты 1966 года.
На самом деле после возвращения Порккалы какое-то время в обществе были робкие надежды, что, может быть, вдруг, карельские пирожки — в смысле, Карельский перешеек и Ладожская Карелия, то есть большая часть утраченных Финляндией территорий — тоже могут вернуться к Финляндии, хотя бы частично. Президент Кекконен публично всегда наотрез отказывался и разговаривать об этом, мол, если хотите Карелию, можете идти и сами договариваться с СССР. Но на самом деле сам Кекконен тоже долго не оставлял таких надежд, и как минимум дважды пытался начинать с СССР переговоры на эту тему за закрытыми дверями. В частности, в 1963 году Финляндия арендовала у СССР Сайменский канал и узкую полоску земли вдоль него; канал, соединяющий Сайменскую озерную систему с морем, после войны оказался частично на советской стороне и был заброшен почти двадцать лет. Соглашение об аренде канала действует и продляется по сей день. Однако Кекконен изначально надеялся не арендовать канал, а полноценно получить обратно сам канал, всю территорию к западу от него (относительно небольшую), плюс Выборг. Ну, как мы знаем, этого не произошло.
Весь период 1944-1956 в Финляндии получил название Порккальской парентезы (Porkkalan parenteesi). Парентеза — это фигура речи — вставка одной фразы внутрь другой без грамматической связи в скобках или тире; так и историю этой территории как бы временно заключили в скобки и полностью выключили из состава Финляндии.
23. Не так уж много следов "парентезы" остается на бывшей арендной территории в наши дни, да и те нужно знать, где искать. Никакие советские здания и сооружения по сей день не имеют никакого охраняемого статуса, хотя, казалось бы, это любопытные объекты исторического наследия, которых больше нигде в стране не найти. Местами в лесах и полях остались заброшенные бункеры, а редкие сохранившиеся здания находятся в частной собственности и выглядят совершенно непримечательно. На фото, к примеру, бывшее советское здание прачечной и дезинфекционной станции, у железной дороги в современном районе частных домов Лаайякаллио; в наши дни оно занято небольшим автосервисом.
Перечень всех сохранившихся сооружений советской эпохи составлен энтузиастами и доступен в виде пользовательской карты Google Maps.
24. Некоторые следы совсем сложно разглядеть, такие, как булыжная мостовая, выглядывающая из-под асфальта на обочине дороги между Упинниеми и Порккаланниеми, под названием Kabanovintie (фин. дорога Кабанова), в честь Сергея Кабанова, бывшего командира базы. Дорогу построили при Советах для танков. Старый деревянный мост на этой дороге, Ворнесский (Vårnäs), даже получил впоследствии при финнах статус музейного, но в 2008 году был все же снесен за ветхостью; вместо него построили обычный непримечательный.
25. Множество артефактов и историй советского периода собрано в музее Порккальской арендной территории, под названием "Игорь". Такое название — в честь советского военнопленного, работавшего на местной ферме в 1944, еще до окончания войны и начала "парентезы". Музей не очень велик (хотя здание на фото и не единственное), но посетить его однозначно стоит. Вне летнего сезона от открыт по субботам.
Музей фактически расположен не в Киркконумми, а в селе Дегербю (Degerby) существенно западнее. Как упоминалось выше, в наши дни оно относится к муниципалитету Инго (Инкоо; Ingå, Inkoo). На машине из центра Хельсинки до Дегербю 45 км. Можно добраться и на автобусе. Если вы покупаете автобусный билет, вам нужна будет остановка Degerby th (Inkoo). th означает tiehaara (развилка), так что высадят вас у поворота на Дегербю, но оттуда до села и музея всего несколько минут ходьбы.
27. Но по большому счету Порккальская парентеза теперь остается очень давним воспоминанием. Современный Киркконумми — дальний пригород Хельсинки.
28.
29.
30.
31. И даже памятник этому периоду, недалеко от моста между Эспоо и Киркконумми, доводится видеть немногим.