Лапуасское движение

Лапуа (Lapua) — городок в Южной Остроботнии в Западной Финляндии, населением в наши дни тысяч в десять человек. Его можно считать вторым крупнейшим городом Южной Остроботнии — самой сельской области Финляндии, где нет ни одного "старого города", центр ее, Сейняйоки, вырос при узловой станции в 20 веке, а остальные городки (когда-то я показывал Каухаву как очень характерный пример) и вовсе представляют собой села-переростки.

Тем не менее, Лапуа известен в истории Финляндии сразу двумя крупными событиями: как центр существовавшего в 1929-1932 ультраправого/околофашистского Лапуасского движения, и как место одной из крупнейших катастроф в истории Финляндии, взрыва на патронном заводе в 1976. И в этом посте мы сосредоточимся именно на первом из них, а город уж посмотрим и про взрыв поговорим в следующий раз.

Про Лапуасское движение (Lapuan liike) вы, вполне вероятно, слышали, если хотя бы немного интересовались историей Финляндии в 20 веке. В 1920-30-х годах в молодой республике, как и во многих других европейских странах, стали популярны ультраправые и фашистские идеи. Финляндию, однако, отличает то, что фашисты здесь к власти все-таки не пришли, и Лапуасское движение потерпело безусловное поражение — хотя вполне могло бы повернуться и иначе, по краешку прошли. Если тезисно, то дело было так:

• к 1929 в Финляндии стали очень сильны антикоммунистские настроения, а коммунистов, контролируемых из СССР, было действительно не так уж мало;
• среди крестьян в консервативной Южной Остроботнии и в частности селе Лапуа возникло патриотическое движение, направленное на борьбу с коммунистами, методами в основном запугивания;
• президент Реландер и большинство политиков стали этому движению потакать, кто из трусости, кто потому, что коммунистов и правда не любили и боялись еще больше;
• лапуасцы стали громить типографии, дома рабочего движения, похищать левых политиков и активистов, возить по стране, а иных и выбрасывать через границу в СССР;
• организовали подобный итальянским фашистам марш на Хельсинки;
• вынудили правительство принять ряд репрессивных законов, президента — поменять правительство на резко консервативное под началом старого политика Свинхувуда, позже помогли и самому Свинхувуду выиграть президентские выборы;
• перегнули палку с похищениями, когда так покатали по стране бывшего первого президента Финляндии Стольберга с супругой — такого уважаемого человека все-таки трогать не стоило, и от них начали постепенно отворачиваться;
• добившись фактического запрета коммунистов, стали все активнее бороться с социал-демократами и даже центристами, не замечая все более прохладного отношения властей и их же ставленника-Свинхувуда;
• в стихийном мятеже в Мянтсяля в 1932 потребовали отставки правительства и запрета социал-демократов, но Свинхувуд не пошел у них на поводу, не стал пытаться и давать силовой ответ, а сумел просто убедить их разойтись по домам, что и стало концом движения в одночасье;
• серьезно никто ни за что наказан не был, но движение изжило себя и более не восстановилось, а его наследником была уже парламентская партия IKL, так и не обретшая большой популярности.

Ну а теперь подробная история тех нескольких лет.

Предпосылки движения

Истоки Лапуасского движения лежат в антикоммунизме, и стоит отметить, что в данном случае речь практически исключительно об антикоммунизме и антисоветизме. Особого расового уклона у местных ультраправых не было — все-таки Финляндия была и так в этом отношении сильно гомогенной страной, хотя русских, конечно, не очень любили; не было (именно на тот конкретный момент, это важно) и ирредентистского компонента: конечно, "Великую Финляндию" (Suur-Suomi) до Урала многие считали в целом хорошей и одобряемой идеей, но едва ли на тот момент реалистичной, когда СССР уже встал на ноги и окреп, а все попытки интервенции в советскую Карелию в 1919-1922 провалились. Впрочем, ультраправых движений существовал целый ряд, приоритеты у всех были разные; но все-таки основное и самое крупное с большим отрывом Лапуасское движение мотивировала именно борьба с коммунистами.

Сейчас, сто лет спустя, когда идеи коммунизма кажутся давно себя полностью дискредитировавшими в Западных странах (а современные левые движения и партии имеют все меньше общего с защитой интересов рабочего класса и тем более с какими-то революциями), сложно даже представить, что "красная угроза" тогда воспринималась столь серьезно. Но с другой стороны, СССР же уже существовал, как антипример, и большая часть населения, по крайней мере в Финляндии, очень сильно не хотела, чтоб тут было как в СССР. И в 1920-х финских сильно правых раздражало то, что, хотя белые и победили в 1919 в Гражданской войне, но с коммунистами так и не разобрались окончательно ни тогда, ни с тех пор. Несмотря на существенные масштабы "белого террора" в той войне, также местами перекидывавшегося и на русских (гражданское население и остававшихся в стране русских военных), после войны всех пленных амнистировали в 1918-1921, а Социал-демократическую партию (SDP, Sosialidemokraattinen Puolue), которая изначально стояла за красными, не стали запрещать и исключать из политической жизни, и она сама стала намного более умеренной.

С другой стороны, коммунисты все-таки не исчезли после этого, и действительно все еще открыто объявляли курс на революцию и диктатуру пролетариата, а также не скрывали связей с СССР, так что то, что их воспринимали, как угрозу, тоже можно понять. В рамках правового государства ситуация выходила сложно разрешимая.

В 1919 выборы первого президента страны выиграл правоцентрист Каарло Юхо Стольберг (Kaarlo Juho Ståhlberg, 1865-1952, президент в 1919-1925, из праволиберальной Прогрессивной партии, Edistyspuolue), сторонник конституционности и примирения, что стране тогда было нужно, как воздух. Проигравший же ему Маннергейм, главнокомандующий белых в Гражданскую войну и любимец правоконсерваторов, признал поражение и ушел из политики, хотя власть тогда лежала у его ног, войска были верны ему, и он мог бы установить военную диктатуру, если б захотел; именно то, что он этого не сделал, я и считаю самой большой заслугой Маннергейма за всю его жизнь. Тем не менее, и после этого даже при законнике-Стольберге в политике 1920-х умеренно-левых социал-демократов четко отделяли от радикально-левых коммунистов, и деятельность последних старались максимально пресекать, в том числе и довольно сомнительными с правовой точки зрения мерами.

Коммунистическая партия Финляндии (SKP, Suomen Kommunistinen Puolue) была основана в августе 1918 в Москве сбежавшими туда после войны красными, в т. ч. небезызвестным позднее тов. Куусиненом (Отто Вилле Куусинен, Otto Ville Kuusinen, 1881-1964, переживший сталинские чистки и назначенный СССР в Зимнюю войну главой несостоявшегося марионеточного правительства); в Финляндии эта партия была логичным образом сразу же запрещена. Тем не менее, сторонники коммунистов в Финляндии продолжали поддерживать связи с SKP, и в 1920 на смену ей образовали Социалистическую рабочую партию Финляндии (SSTP, Suomen Sosialistinen Työväenpuolue), программу которой написал им из Советской России тот самый тов. Куусинен.

На парламентских выборах в 1922 SSTP получила 14.8% голосов (27 из 200 мандатов), что как раз примерно и соответствовало реальному уровню поддержки коммунистов в Финляндии. Но и это многие, даже центристы и умеренно-левые, считали чрезмерным, и в августе 1923 года партию запретили за связи с СССР, а всех ее депутатов, всю верхушку и редакцию партийных газет арестовали. Это, конечно, было довольно беспредельной мерой; во-первых, депутаты в теории имеют, разумеется, депутатскую неприкосновенность (сослались на то, что на летних каникулах-де у них неприкосновенности не было), во-вторых, большинству из около 200 арестованных вменять особого было нечего, кроме самого факта принадлежности к партии. 189 человек было в итоге приговорено к срокам от 6 месяцев до более 11 лет тюрьмы за подготовку к государственной измене.

Это решение тогдашнего правительстав поддержал на тот момент более или менее весь политический спектр, хотя социал-демократы потребовали назначить перевыборы, раз из парламента выпало 27 человек, с чем президент Стольберг согласился. Но попытка избавиться от коммунистов не удалась; уже на этих внеочередных выборах на смену SSTP пришел Социалистический выборный союз рабочих и крестьян (SPTV, Sosialistisen Työväen ja Pienviljelijäin Vaalijärjestö), получивший 10.4% голосов и 18 мандатов. SPTV также участвовал в выборах-1927 и 1929, к 1929 набрав 13.5%.

Коммунисты, таким образом, все-таки какое-то время смогли участвовать в политической жизни, и небо не рухнуло. Почему же именно к концу 1920-х они так сильно всех озаботили снова? Одной из центральных причин было, по всей видимости, стало то, что в 1927 Центральная сыскная полиция (Etsivä Keskuspoliisi, EK, будущее VaPo, а потом SuPo) задержала коммуниста Ялмари Раси (Jalmari Rasi, 1893-1934), который быстро сознался, что был членом подпольного финляндского бюро SKP, участвовал в сношениях с верхушкой SKP в СССР, и сдал всю их организацию; 58 человек из нее были арестованы в 1928, и 46 из них приговорены к срокам до 15 лет. (Самого Раси даже за сотрудничество с властями помиловали, оформили ему документы на новое имя и отправили жить в Австралию, впрочем, жизнь у него там не сложилась.) То есть все смогли убедиться, что в Финляндии действительно все еще действовали коммунисты-агенты СССР, что выглядело довольно нехорошо.

Другая причина радикализации правых — экономическая. В 1929 в Финляндии началась Великая депрессия, и, хотя страна в последующие годы справилась с ней довольно малой кровью, в 1929 многие считали, что депрессию усугубляют действия профсоюзов. Центральная организация профсоюзов (SAJ, Suomen Ammattijärjestö) тогда целиком была в руках коммунистов, социал-демократы из нее вышли, и профсоюзы стали устраивать все более парализующие страну забастовки — так, порты в 1929 бастовали целых десять месяцев. По указке SKP и Коминтерна SAJ попытались 1.8.1929 устроить масштабные демонстрации ("красный день"), что было пресечено властями, а 16.11.1929 — всеобщую забастовку, которая, однако, не удалась.

Наконец, правые были в целом недовольны политической системой. Страна сумела в 1920-х принять много важных законов, но правительства тогда менялись часто, были обычно правительствами меньшинства, порой образованные вообще только одной партией, и во второй половине 1920-х Кокоомус (Национально-коалиционную партию, Kansallinen Kokoomus, главную правоконсервативную партию в те времена) на протяжении довольно значительного времени другие партии успешно выключали из состава правительств, что, разумеется, тоже вызывало у правых недовольство и ощущение, что их не пускают к власти, — в том числе и у ветеранов Гражданской войны и проч., которым идея отстаивать свои права силой была отнюдь не чужда.

Зарождение движения

Как и для белых в Гражданской войне, для нового ультраправого движения, которое должно было демонстрировать властям "истинную народную волю", родиной стала Южная Остроботния (Etelä-Pohjanmaa) — край зажиточных крестьян с относительно небольшими имущественными различиями, с минимумом, в те годы, промышленности и рабочего класса, а также и крупных поместных землевладельцев. Остроботния, кроме того, известна религиозностью и набожностью даже сейчас — а в те годы и поныне. Но именно южноостроботнийский Лапуа стал центром движения уже, вероятно, скорее случайно — могли бы быть на его месте Каухава, Хярмя, Сейняйоки или еще какое-нибудь место.

23-24 ноября 1929 года в Лапуа комсомольцы (то есть буквально комсомольцы — Коммунистический союз молодежи Финляндии, Suomen Kommunistinen Nuorisoliitto; организация относилась к SKP и, как и SKP, была уже изначально запрещена) устроили съезд в доме рабочего движения; молодежь в красных рубашках прибыла туда со всей Ваасанской губернии, на съезде высмеивали Маннергейма, независимость Финляндии и христианские ценности. Участвовал также один депутат-коммунист, Эмиль Табелль. Еще в первый день в Лапуа возникли народные волнения, а на второй день дом окружило около тысячи человек под предводительством местного крестьянина Вихтори Косола; съезд разогнали, срывая с его участников красные рубашки и избивая попавшихся под руку. Это событие попало в главные газеты страны, Косола прославился, у него стали брать интервью. Табелль в парламенте потом попытался объявить вотум недоверию правительству и добиться наказания лапуасцев, но правительство заявило, что коммунисты сами виноваты своим провокационным поведением, а за доверие правительству тогда снова проголосовали даже SDP. У власти на тот момент было 3-е правительство Каллио; премьер-министр Кюёсти Каллио (Kyösti Kallio), 1873-1940, от центристского Аграрного союза (Maalaisliitto), будущей Центристской партии (Keskusta), был сам впоследствии президентом в 1937-1940, но в этой истории он в основном лишь все больше раздражал лапуасцев.

Вихтори Косола (Vihtori Kosola, 1884-1936) и стал лидером и лицом движения. Богатый и религиозный крестьянин, с хозяйством в самом центре Лапуа, он еще в 1915 помогал активистам-егерям выезжать из страны в Германию учиться воевать, за что годик даже посидел в царской тюрьме на Шпалерной. Потом присоединился к шюцкору и воевал в Гражданской войне 1918, конечно, и дошел до Тампере. Участвовал в вербовке добровольцев в походы в Карелию и Эстонию. До появления Лапуасского движения был главой отделения штрейкбрехерской организации Yhtymä Vientirauha. По партийной принадлежности был членом Аграрного союза, но был, конечно, сильно радикальнее их и к 1931 вышел из него.

В декабре 1929 ободренные успехом правые активисты стали проводить сходки по всей стране, и крупнейший съезд состоялся именно в Лапуа. В нем участвовало около 3000 человек, которые по итогам отправили в Хельсинки делегацию к президенту с просьбой принять меры против коммунистов. Президент Реландер делегацию принял радушно и пообещал им максимально содействовать.

Лаури Реландера (Lauri Relander, 1883-1942, президент в 1925-1931, от Аграрного союза), второго президента Финляндии, в общем-то и стоит во многом благодарить за то, что Лапуасское движение зашло так далеко, как оно зашло. Финляндии в целом везло почти со всеми президентами, по крайней мере до того, как она из президентской превратилась в парламентскую республику в 1991, но если уж и был из них какой-то неудачный, то это Реландер. Тоже не то чтоб прямо плохой, но весьма слабый; Реландер, уроженец Куркийоки из Приладожья, по образованию агроном, написавший ряд трудов по кролиководству, по карьерному пути — губернатор Выборгской губернии, оказался кандидатом в президенты от Аграрного союза и был выбран в итоге на этот пост скорее по стечению обстоятельств, чем потому, что был каким-то особо известным и выдающимся политиком. Человек он был вполне харизматичный, но ему недоставало опыта и уверенности в себе (отчасти банально из-за молодости — президентом он стал всего в 41 год), и особо четких линий по большинству вопросов он не имел. Его звали в народе Лассе-Путешественником (Reissu-Lasse), потому что он сделал довольно много, по тем временам, государственных визитов в соседние страны (тогда как первый президент, Стольберг, не сделал ни одного), что, впрочем, и неплохо было, надо же отношения развивать с соседями.

Но поддержку лапуасцев с тех пор исторически обычно считают его самой большой ошибкой. Реландер, как в общем-то и многие политики по крайней мере изначально, считал, что это все происходящее — правильное, исконно-посконное изъявление чувств "глубинного народа", а уж всякие там перегибы, если кого-то побьют и тому подобное, — это нехорошо, конечно, но они не со зла, и суть движения-то все равно не в этом. Но перегибы быстро стали скорее правилом, чем исключением, а президенту, самому авторитетному человеку страны, недооценивать такие вещи куда менее простительно, чем рядовому политику.

Правительство Каллио, согласное с необходимостью дальше давить коммунистов, подготовило несколько репрессивных законопроектов, в том числе о возможности ликвидировать любую организацию решением губернатора или министра на основании одних только речей одного из ее членов, о возможности временно закрыть типографию или опечатать или конфисковать печатные станки за печать незаконных материалов, и об исключении коммунистов из парламента и муниципальных собраний; но только первый законопроект из этих был принят парламентом, а остальные, уже в парламентской сессии 1930, в марте, отклонены.

Нападение на "Голос Труда"

Лапуасцы организовали у себя еще один съезд, где согласились, что пора что-то делать, а то с этими политиками каши не сваришь. Косола и другой изначальный лидер движения, главный редактор газеты Ilkka Арттури Лейнонен, тогда еще склонялись к ненасильственному пути, и, в частности, постановили учредить официальную политическую организацию для лоббирования своих интересов. Но уже ночью 28.3.1930 13 членов движения самовольно решили пойти на первый спланированный насильственный акт — разгром типографии газеты "Голос Труда" (Työn Ääni) в Ваасе, которая им особо досаждала.

Косола — по итогам он согласился, что такие методы действительно лучше, чем политика, — и прочие решили отправить правительству телеграмму, где признавали ответственность за деяние и предлагали сотрудничество. Премьер-министр Каллио наотрез отказался сотрудничать с беспредельщиками и потребовал наказания для них, и некоторые более умеренные лапуасцы послушались Каллио и отстранились от движения, зато Косола решил погрузиться в него с головой. Официальной позицией движения стало то, что во всем на самом деле виноват парламент и правительство, которые не хотят нормально бороться с коммунистами. Президент Реландер и правые политики тоже заняли сочувственную позицию.

Вскоре 72 человека демонстративно явились с повинной губернатору и признались в разгроме типографии, но на судебный процесс над ними в Ваасе 4.6.1930 прибыло две тысячи автомобилей лапуасцев с флагами Финляндии. На улицах Ваасы произошла стычка со сторонниками коммунистов, главу типографии Эйно Ниеминена и еще десяток-другой человек побили, полиция не решилась вмешиваться, а шюцкор — Suojeluskunta, "защитные отряды", добровольческие белогвардейские военизированные подразделения, существовавшие после Гражданской войны более или менее параллельно с официальной армией, членами которых были многие лапуасцы — заранее отказался поддерживать порядок. А депутата-коммуниста Ассера Сало, бывшего у типографии юристом, посадили в машину и повезли из Ваасы сначала в Лапуа, а потом вообще в глушь в Виитасаари.

"Муйлувания"

Именно такая тактика запугивания левых и левоцентристских политиков и активистов лапуасцам и полюбилась: запихать неугодного с улицы в машину (интересно, что в целом в 1930 уже не редкость была машина у крестьян) и повезти черт знает куда через полстраны. По дороге угрожали оружием, распевали патриотические песни, пили (контрабандное крепкое спиртное — тогда еще сухой закон был), сопротивлявшихся могли немного побить. В большинстве случаев в итоге высаживали где-нибудь в Лапуа или остальной Южной Остроботнии, либо же просто в глуши, взяв обещание, что человек больше не будет заниматься "антигосударственной" деятельностью. Люди потом для публичного подтверждения этого давали объявления в газеты, что, мол, я, такой-то и такой-то, извиняюсь и раскаиваюсь в своих поступках, и впредь отрекаюсь от вредных убеждений.

Для некоторых же особо отличившихся коммунистов наказание было немного другим: их везли куда-нибудь на восточную границу и силком выпихивали на территорию СССР. Дескать, раз ты у нас такой любитель рая рабочих и крестьян, вот и живи в нем. Мне не удалось найти внятных рассказов о том, что детально происходило тогда с ними в СССР, но как-то получилось, что в итоге все или по крайней мере почти все в СССР и остались; не знаю уж, было ли сложно выехать обратно, или предпочли за лучшее остаться, потому что лапуасцы им популярно объяснили, что возвращаться не стоит. Во всяком случае, в СССР они обычно занимали достаточно приличные партийные и управленческие должности, но почти всех в итоге в сталинские чистки в конце 1930-х расстреляли.

Такие похищения (kyydytys, от выражения antaa kyytiä, "подвезти") называли также "муйлуваниями", muilutus, от фамилии самых отличившихся этим активистов, братьев Юсси и Яакко Муйлу. Первые несколько "муйлуваний" состоялись еще в мае 1930, но широкую огласку и популярность практика получила как раз с похищения Ассера Сало с судебного процесса в Ваасе в начале июня. В июне 1930 было похищено 137 человек, в июле 51, в августе 37, в сентябре 26. Лето 1930, таким образом, стало настоящим летом лапуасского террора для их политических противников.

Серьезный физический вред "муйлуемым" причиняли редко, но известны три случая, когда похищения заканчивались убийствами похищенных. В одном из этих случаев убийцей был сын Косолы, Пентти Косола — везли коммуниста Эрика Мяттё из Выборга на границу; по утверждению Косолы-младшего, тот полез в карман за куревом, Косола подумал, что у него там оружие, и выстрелил сам в упор. Его потом судили, в 1932 получил 8 лет тюрьмы, но помилован президентом был уже через два года; на Зимней войне потом был летчиком-истребителем, его "Глостер Гладиатор" был сбит над Саймой И-153 лейтенанта В. Г. Машича.

Происходили похищения, насколько известно, не по прямым указаниям Косолы или других главарей лапуасцев, но по крайней мере с их ведома и одобрения. Лапуасцы активно препятствовали расследованиям похищений, запугивали свидетелей, да, в общем-то, большая часть полиции и судебной системы и так были на их стороне. Умеренные политики — Аграрный союз и Прогрессивная партия — резко осуждали похищения, Кокоомус и президент Реландер же продолжили оправдывать это перегибами на местах и тем, что это-де даже не настоящие лапуасцы этим занимались, а какие-то левые люди, ими вдохновленные.

По заявлениям лапуасцев, похищения просходили по "закону Лапуа". Такое понятие было и раньше; в Южной Остроботнии в 19 веке в ряде волостей, включая Лапуа, были свои собственные положения по поддержанию общественного порядка (с отдельными наказаниями, комендантским часом и прочим), ввиду того, что с порядком в этом краю были тогда хронические проблемы. Но в данном случае под "законом Лапуа", конечно, де-факто подразумевали просто право сильного.

Антикоммунистические законопроекты

В общем и целом общественное мнение и политические круги продолжали оставаться на стороне лапуасцев, и 30.6.1930 правительство внесло в парламент пакет антикоммунистических законопроектов. Главный из них назывался "Законом о защите республики" (Tasavallan suojelulaki) — обычно от законов с подобными названиями ничего хорошего ждать не приходится; так, закон, давший Гитлеру в 1933 полномочия диктатора, назывался официально "Законом о преодолении бедственного положения народа и государства". Ну, тут еще не столь драматично было; этот закон давал право президенту, в случае чрезвычайной опасности государству и общественному порядку и тому подобное, приостанавливать действие ряда основных конституционных прав человека, в т. ч. личной свободы, свободы передвижения и выбора места жительства, свободы печати и собраний, и решения президента должны были быть подтверждены парламентом.

Другой ключевой законопроект из пакета ограничивал право избираться в парламент и в муниципальные собрания членов организаций, которые стремятся к незаконному свержению государственного строя Финляндии. Также были дополнительные ограничения свободы прессы. Законопроекты, конечно, вышли не только репрессивными, но и попросту противоречащими конституции, что означало, что их можно было бы принять (как и новую конституцию или поправку к конституции) либо большинством в 5/6 голосов, если сразу; либо принять простым большинством голосов, потом отложить до новых парламентских выборов, и после выборов новый состав парламента должен будет принять большинством в 2/3 голосов. Этот порядок был принят еще при учреждении парламента Финляндии в 1906, и остается и по сей день, и иногда отступающие от конституции законы принимаются и по сей день большинством в 5/6 голосов.

Но, к разочарованию лапуасцев и Кокоомуса, в 1930 большинства в 5/6 голосов не набралось. Несмотря на то, что в июле специально для этого вызвали депутатов с каникул, cоциал-демократы, которые занимали тогда добрую треть парламента, отказались голосовать за такие законы (вообще, как можно заметить, социал-демократы во всей этой истории довольно последовательно самыми нормальными и были). Законы, не требовавшие конституционного порядка голосования (про муниципальные выборы и проч.), были приняты. Чтобы можно было принять все оставшиеся законы, 15.7.1930 президент Реландер распустил парламент и назначил новые выборы на октябрь.

Правительство Свинхувуда и крестьянский марш

Также в начале июля под давлением общественного мнения ушло в отставку правительство Каллио, и на смену им президент Реландер назначил новое правительство, 2-е правительство Свинхувуда. Пер Эвинд Свинхувуд (Pehr Evind Svinhufvud, 1861-1944) был тем самым политиком, что в декабре 1917 провозгласил независимость Финляндии — он и на тот момент возглавлял правительство, называвшееся тогда еще Сенатом, и в 1917-1918 стал первым регентом независимой Финляндии. После этого, однако, он в основном отошел от политики, и 1920-е провел на своем довольно скромном поместье в Луумяки; участвовал в президентских выборах-1925, но не выиграл их.

Свинхувуд был сильно консервативным политиком (в 1917 он был монархистом), а также сохранял большой авторитет в народе, и в частности среди лапуасцев, которые еще весной 1930 называли его наиболее желательным им премьер-министром. Эта идея понравилась и партии Кокоомуса, и вскоре и президенту Реландеру, вызвавшему уже почти 70-летнего Свинхувуда прямо с курортов Виши из Франции. Свинхувуд тоже относился к лапуасскому движению положительно (а к "закону Лапуа" снисходительно), и после недолгих уговоров согласился на пост премьер-министра. Правительство Свинхувуда стало самым правым правительством в истории Финляндии на тот момент, однако Свинхувуд все-таки не стал брать в правительство самих лапуасцев (планировалось взять Косолу и еще двух, они даже участвовали в правительственных переговорах), что оказалось очень мудрым решением.

Для пущего давления на власти лапуасцы решили 7.7.1930 организовать крестьянский марш — около 12 тыс. человек со всей страны пришли в Хельсинки на Сенатскую площадь требовать принятия антикоммунистических законов. Пример тут взяли с итальянских фашистов с их марша на Рим в 1922, с которого у них все и началось; сам Косола в общем-то рожей несколько на Муссолини даже смахивал, вполне в тему вышло. Марш начали планировать против правительства Каллио, но, хотя правительство в итоге к этому моменту уже успело смениться, отменять не стали.

Практической организацией марша занялся шюцкор, а власти организовали ему максимально возможное содействие, вплоть до того, что VR (Государственные железные дороги) назначали дополнительные поезда для съезда участников в Хельсинки, и дали им скидку 50% на билеты. Марш прошел торжественно, с оркестром, и мирно. На Сенатской площади лапуасцев встретил президент Реландер, выступил с речью о том, что лапуасцы хотят мира и не против демократии, и пожал Косоле руку. Это рукопожатие ему потом больше всего припоминали (а на утверждения о том, что Косола к нему потом в машину сел, Реландер и вовсе до конца жизни очень обижался). Но в целом то, что марш прошел цивилизованно, существенно прибавило лапуасцам тогда очков даже в глазах центристских партий — но ненадолго.

Похищение Стольберга

После крестьянского марша, назначения правительства Свинхувуда и перевыборов на осень, "муйлувания" в июле 1930 пошли на спад количественно, но зато их целью стали становиться все более умеренные политики — социал-демократы и даже центристы. С коммунистами тогда уже более-менее разобрались, на основании новых законов их массово исключили из муниципальных собраний; также новое правительство сразу же приказало арестовать всех депутатов-коммунистов на сомнительных правовых основаниях, но депутаты, видимо, уже поняли что к чему, и скрылись в неизвестном направлении. Местами по стране стали и вовсе по беспределу задерживать любых подозреваемых в политическом активизме за коммунистов и проч. У Свинхувуда лапуасцы требовали лишить избирательных прав всех коммунистов вообще сразу, но тот убедил их, что и без этого получится всех посадить.

17.7 был похищен заместитель председателя парламента, мэр Тампере, социал-демократ Вяйнё Хаккила (Väinö Hakkila, 1882-1958), которого из-под Тампере отвезли в Южную Остроботнию в Куортане, посадили на муравейник и угрожали убийством, пока он не согласился отказаться от политики. Похитители снова отделались минимальными наказаниями, но случай стал отчасти переломным — слишком уж видный политик был, и ничем не провинившийся лично, кроме того, что был социал-демократом и не проголосовал за срочное принятие антикоммунистических законов. Но намного более серьезный перелом произошел позже, в октябре.

В напряженной атмосфере дотянули кое-как до парламентских выборов в начале октября, и в них, без коммунистов, нужные 2/3 для окончательного принятия антикоммунистических законов таки набралось — хотя и совсем в упор, 132-66 голосов (против проголосовали все депутаты SDP, все остальные за). Если бы нужного большинства не набралось, скорее всего, от лапуасцев последовала бы волна террора. Но в любом случае де-факто эти законы на тот момент даже уже не особо нужны были, потому что с коммунистами уже успели и без них разобраться, а лапуасцы смотрели теперь на социал-демократов и центристов.

И 14.10.1930, несмотря на принятие этих законов и то, что, казалось бы, радоваться и остановиться надо, они совершили свою самую крупную ошибку — похищение первого президента Финляндии Стольберга. Стольберга, как самого авторитетного сторонника законности и противника Лапуасского движения, давно ненавидели, а идея похищения его появилась у начальника Генштаба генерал-майора Курта Мартти Валлениуса (Kurt Martti Wallenius, 1893-1984) и подполковника Ээро Кууссаари (Eero Kuussaari, 1891-1978), которые были оба большими сторонниками лапуасцев; Валлениус в частности знаменит также тем, что возглавлял поход на Беломорскую Карелию в 1918 и на Печенгу/Петсамо в 1920. Сами Валлениус и Кууссаари лапуасцами не были, но имели обширные связи и авторитет среди них, и де-факто могли значительной частью лапуасцев командовать.

Так что вот пили они как-то раз в гостинице в Сортавале, обсуждая политику и Стольберга, допились до чертиков, продолжили на второй день, и в какой-то момент сказал Кууссаари: "ну че, звоню в Хельсинки?", и Валлениус ответил: "звони". И позвонил Кууссаари знакомому лапуасцу Микко Яскари (Mikko Jaskari) с требованием организовать похищение Стольберга и отвезти его в Йоэнсуу в Восточную Финляндию, а тот и рад был исполнить все в лучшем виде. Хотя вскоре Яскари все-таки передумал, отправил Валлениусу телеграмму с просьбой отменить похищение; тот, по-видимому, уже все забыл, и в шоке был от ситуации, приказал все отменить, но было уже поздно, собранная Яскари группа под предводительством активиста Юкки Янне уже была в пути.

Они забрали Стольберга, угрожая пистолетом, с улицы от его виллы на острове Кулосаари в Хельсинки, и повезли на машине в Йоэнсуу. За ним в машину села его супруга Эстер, совершенно добровольно и несмотря на то, что Стольберг и похитители ее отговаривали. Возможно, именно благодаря присутствию дамы они вели себя в дороге достаточно прилично, угрожали Стольбергу и попрекали его политикой, но пальцем не тронули.

Стольбергов благополучно довезли до Йоэнсуу, что по тогдашним дорогам заняло целый день — из Хельсинки увезли в 9 утра, привезли в Йоэнсуу к ночи. Похитители ожидали, что там их встретят и дальше куда-нибудь Стольбергов повезут, но об этом никто не договорился. Они нервно поездили туда-сюда по городу, и, наконец, высадили президентскую чету у ратуши, что еще с ними делать-то. Стольберги даже ночью быстро нашли знакомых, переночевали в доме местного отделения шюцкора, и на следующий день, провожаемые городскими властями, отправились домой на поезде. На этом же поезде ехали обратно незадачливые похитители, тут их и арестовали :) А бывшего президента на всех станциях встречали с цветами, а в Хельсинки собралась толпа в 10 тыс. человек.

Таким образом, радикализация лапуасцев (хотя, строго говоря, инициатива исходила и не от них, а от Валлениуса с Кууссаари — но ведь те пошли на поводу) стала уже предельно очевидна всем. От организации отвалилось умеренное крыло, и она окончательно утратила поддержцу центристов — Аграрного союза и Прогрессивной партии, а Стольберг, не участвовавший до этого в выборах-1925, решил баллотироваться в 1931 снова — как раз подступал срок новых президентских выборов. Поддержку Реландера, Свинхувуда и Кокоомуса лапуасцы все же не утратили и после этого, но, разумеется, само деяние все осудили и призвали осуществить правосудие. Многие лапуасцы попытались повторить испытанный ранее трюк, когда в преступлении массово признавались десятками и сотнями, в этот раз вообще 8 тыс. человек "сознались", но судебная система их всерьез более не принимала. Пройдя все ступени до Верховного суда, виновники получили от 8 мес. до 1.5 лет тюрьмы; Валлениус и один из исполнителей были в итоге оправданы. Впрочем, военная карьера Валлениуса на этом де-факто закончилась, зато его взяли в само Лапуасское движение генеральным секретарем.

Президентские выборы-1931 и затишье

Выборы третьего президента Финляндии состоялись в январе-феврале 1931. Как и на протяжении почти всего 20 века, в Финляндии тогда использовалась система выборов президента с коллегией выборщиков — народ голосовал в январе за 300 человек, которые потом в феврале выбирали президента. Выборщики голосовали в 1-3 тура; в первых двух турах мог победить кандидат, набравший сразу более половины голосов выборщиков; если в первых двух турах никто не набрал больше половины, то проводился третий тур, только между двумя кандидатами, набравшими больше всего в первом и втором туре.

Президент Реландер хотел идти на второй срок, но его партия, Аграрный союз, не стала выдвигать его снова, а выдвинула бывшего премьер-министра Каллио. Поддержка лапуасцев стоила Реландеру карьеры, но и популярность Каллио была даже среди собственной партии отнюдь не универсальной, так что сильного кандидата у них не было. За социал-демократа Вяйнё Таннера не стала бы голосовать никакая другая партия, кроме SDP. Так что настоящая борьба развернулась между Стольбергом (Прогрессивная партия) и Свинхувудом (Кокоомус); последний сам-то не хотел сначала баллотироваться, но решил, что как Стольберг, так и Каллио были бы слишком плохими выборами для страны в этот момент.

Свинхувуд победил Стольберга в итоге в третьем туре с минимальным возможным перевесом — 151 против 149 голосов выборщиков. Очередная мечта лапуасцев исполнилась — их "старик Пекка" (Ukko-Pekka) был теперь президентом. Выборы Стольберга наверняка привели бы к масштабным беспорядкам; газета лапуасцев "Активист" почти напрямую призывала к убийству Стольберга в том случае, если его выберут, намекая, что "Финляндии понадобится новый Шауман" (Эуген Шауман — убийца знаменитого генерал-губернатора Бобрикова в 1904).

Однако ж Свинхувуд быть их марионеткой совсем не собирался и, формируя свое первое правительство, даже не позвал лапуасцев на правительственные переговоры. Новое правительство, 2-е правительство Сунилы, возглавлял снова премьер-министр из Аграрного союза, и оно было хоть и правым, но менее правым, чем то, что возглавлял Свинхувуд до выборов в президенты.

Лето 1931 стало довольно спокойным; лапуасцы вроде бы все равно почти всего добились, что хотели, выборов новых на горизонте не было, утихомирились наконец. Но все равно, конечно, остановиться уже не получалось — к осени 1931 начались снова брожения против социал-демократов. Похищения из моды как-то вышли, теперь стали бороться с домами рабочего движения (työväentalo), которые после запрета коммунистов теперь служили клубами социал-демократов. Осенью-зимой 1931-32 по стране было сожжено, разгромлено или просто наглухо забито досками несколько десятков таких домов, хотя власти теперь уже довольно резко выступали против таких деяний. К концу года пошли слухи о подготовке лапуасцами вооруженного мятежа.

Мянтсяльский мятеж

И такой мятеж действительно состоялся, хотя и имел несколько стихийный характер. В поселке Мянтсяля (Mäntsälä), не очень далеко от столицы, на полпути между Хельсинки и Лахти, в январе-феврале 1932 уже воевали за местные дома рабочего движения, и 27.2.1932 400-700 членов шюцкора, многие из которых были также лапуасцами, прибыли в дом рабочего движения в деревне Охкола разгонять собрание социал-демократов, где выступал депутат Микко Эрих. Собрание охраняла полиция, но шюцкоровцев было намного больше. Постреляли в воздух, но обошлось без кровопролития, социал-демократов разогнали, а Эриха заставили вновь извиниться. Губернатор Уусимаа Бруно Яландер приказал всех участников разгона собрания задержать, но те забаррикадировались в доме шюцкора в центре Мянтсяля и сдаваться отказались, а вместо этого передали послание лично президенту Свинхувуду с требованием запрета социал-демократов, отставки правительства Сунилы и формирования нового патриотического правительства.

Верхушка лапуасцев, включая Косолу и Валлениуса, решила после некоторых колебаний мятеж поддержать; в Мянтсяля начали прибывать все новые вооруженные шюцкоровцы. Свинхувуд и правительство довольно быстро поняли опасность ситуации и подняли на защиту стратегических объектов в Хельсинки армию, на случай, если мятежники пойдут на Хельсинки. Свинхувуд отдал приказ на задержание верхушки лапуасцев и ликвидацию движения — на основании того самого "закона о защите республики", который под их же давлением полутора годами раньше и приняли! Однако физически их пока никто не трогал, и несколько дней и правительство, и лапуасцы занимали выжидательную позицию.

Значительная часть политиков и чиновников выступала за силовое подавление мятежа, но не все; в частности, глава шюцкора Лаури Мальмберг и лично глава Оборонительного совета Маннергейм поддерживали их требования и отставку правительства (Маннергейму, впрочем, хватило ума не делать каких-либо решительных публичных высказываний в эту сторону, и от этого кризиса он совершенно устранился. Известно, что многие лапуасцы мечтали бы видеть его военным диктатором). Свинхувуд же был против уступок мятежникам, но все же за разрешение ситуации мирным путем.

Брожения достигли крайней точки к 2.3.1932, когда силы мятежников, помимо Мянтсяля, засели также в Южной Остроботнии, Хямеэнлинне (Косола и проч. приехали в Хямеэнлинну, потом в Рийхимяки, потом и в сам Мянтсяля), Пори, Сало, Ювяскюля. В лояльности армии в случае начала открытых стычек с мятежными шюцкоровцами были сомнения. На кризисном совете президент Свинхувуд принял ключевое решение: обратиться к мятежникам по радио лично; в короткой речи, написанной министром юстиции Тойво Кивимяки, Свинхувуд потребовал у мятежников сложить оружие и вернуться по домам, пообещав не наказывать никого, кроме зачинщиков. "Всю свою жизнь я боролся за поддержание закона и порядка, и я не могу позволить, чтобы этот закон теперь топтали под ногами и разжигали вооруженную борьбу между гражданами... Я беру на себя самостоятельно, не будучи ни под чьим влиянием, полную ответственность за возвращение мира в стране, и каждый заговор против законного порядка отныне буду считать также заговором против лично себя... В стране должен незамедлительно установиться мир, а те недостатки, которые существуют в жизни нашего государства, должны быть устранены в законном порядке."

То, с каким рвением лапуасцы стремились посадить на пост премьер-министра и потом президента Свинхувуда, с его огромным авторитетом в правоконсервативных кругах, сравнимым только с Маннергеймом, сыграло с ними злую шутку: восставшие послушали Свинхувуда и, действительно, в массе своей решили разойтись по домам. Тем более Свинхувуд еще и туманно пообещал, что какие-то недостатки будут решать (в реальности никаких новых реформ впоследствии не последовало). Верхушка мятежников осталась на местах, но была сильно деморализована. Свинхувуд принял их делегацию 4.3.1932, но лишь повторил им, что все уже сказал в своем радиообращении. Шюцкор Южной Остроботнии, наиболее многочисленный, позвал своих людей обратно из Мянтсяля, а армия стала окружать поселок. 5.3.1932 остававшиеся в Мянтсяля несколько сот человек сдались властям.

Крах и наследие лапуасцев

Это был в общем-то и конец Лапуасского движения. Фактические наказания вновь даже верхушка получила минимальные; оперативный глава восстания, Арттури Вуоримаа, больше всех, 2.5 лет, а Косола и Валлениус вообще отделались условкой. Косолу торжественно встречали в Лапуа, когда он вернулся туда в октябре. Но движение, запрещенное властями, более не возродилось, момент был упущен и политический капитал израсходован.

Уже в июне 1932 бывшие лапуасцы организовали политическую партию, Патриотическое народное движение (Isänmaallinen Kansanliike, IKL), чтобы действовать уже законным образом, через парламент. У лапуасцев они унаследовали символику с наездником на медведе и Косолу, который, правда, был уже скорее зицпредседателем; он так и не оправился после своей неудачи, стал совсем спиваться (и помер спустя несколько лет), да и в центре IKL реально встали более академического склада люди из столицы, а не крестьяне из Южной Остроботнии. У германских нацистов IKL позаимствовали нацистское приветствие, то есть зигу :) А еще они были намного больше лапуасцев заинтересованы в идеях Великой Финляндии, но возможностей осуществить их не получили. IKL получали на последующих выборах стабильно менее 10% голосов, в состав правительства их взяли один раз, в войну в правительство Рангелля в 1941-1943 — председателя партии Вилхо Аннала тогда взяли почему-то в министры путей сообщения. Так или иначе особо IKL не буянили, а в 1944 их, как и ряд других "фашистских" организаций и движений в Финляндии, запретили по требованию СССР.

"Закон о защите республики" был изначально принят на 5 лет, и в 1935 более не продлевался. Закон об ограничении избирательных прав был в 1934 изменен с тем, чтобы просто запрещать осужденным за государственную измену избираться в течение 6 лет после истечения наказания. В 1944 и это ограничение было отменено.

Эхо Лапуасского движения послышалось еще в 2022, когда часть бывшего молодежного крыла правопопулистской партии Истинных Финнов откололась и зарегистрировала партию под названием Сине-черное движение (Sinimusta liike); изначальные Сине-черные (Sinimustat) были молодежным крылом Лапуасского движения и позже IKL, в 1930-1936, и их запретили в конце концов, когда они попытались помочь эстонским братушкам-вапсам захватить власть в 1935. Нынешние сине-черные объявили себя открыто фашистской и расистской партией, что довольно свежо и интригующе в наши дни, а также привело к многочисленным срачам в интернетах :) На выборах-2023 партия получила 0.07% голосов. Ее запретили в 2024, но в 2025 они зарегистрировались снова.

Репутация лапуасцев в истории осталась, конечно, отрицательной, хотя сложно сказать, насколько это естественным образом сложилось, а насколько связано с негласной самоцензурой после 1944, в годы "финляндизации". Памятников, во всяком случае, им не поставили, хотя улица в центре Лапуа называется сейчас улицей Косолы (Kosolankatu), а дом Косолы остался небольшой достопримечательностью; вероятно, локально в Лапуа отношение может быть и иным. Но в любом случае традиционно для Финляндии эти события остаются уделом любителей истории, и не являются предметом каких-то широких общественных дискуссий и споров в наши дни. Даже к современной политике, где сейчас модно пугать друг друга страшными фашистами-нацистами, лапуасцев за уши притянуть как-то совсем сложно.

Выводы

Финляндия, по сравнению со многими европейскими странами в 1920-30-х, сумела довольно легко пережить волну ультраправых настроений. Ультраправые не только не взяли власть, но и сколько-нибудь существенного кровопролития или серьезного раскола в обществе удалось избежать. Я не буду говорить о том, как замечательно, что победила демократия, и что не пустили к власти ужасных нацистских нацистов; я в последние годы и вовсе стал относиться к демократии довольно скептически. Однако в любом случае от прихода к власти сторонников любых крайних идеологий, как правило, ничего хорошего ни в одной стране не происходит.

Почему так получилось — вопрос интересный. Ну во-первых, по всей видимости, повезло, что возглавляли Лапуасское движение крестьяне, не отличавшиеся особым политическим чутьем или харизмой, да и что там говорить — многие из них имели откровенные проблемы с алкоголем.

Повезло, что оказался при этом хорошим политиком и очень порядочным человеком президент П. Э. Свинхувуд. Тут мы опять-таки имеем интересный пример, как вроде бы и спасли демократию, но спасли не какими-либо особо демократичными методами, а через то, что вполне себе консервативный и симпатизировавший лапуасцам Свинхувуд благодаря своем личному авторитету и влиянию и смог разрядить ситуацию. То есть в критичный момент для защиты демократии потребовался авторитарный лидер :) В то время как до этого парламент на каждом шагу прогибался под лапуасцев.

Но еще я могу тут сделать такой неочевидный вывод, что, хотя в целом парламент, президент Реландер, полиция и судебная система и проч. проявили себя с довольно неприглядной стороны этим потаканием лапуасцам, в итоге, возможно, именно это и было наиболее правильным на тот момент курсом действий. Как ни крути, в финском обществе действительно на тот момент был мощный запрос на борьбу с коммунистами. И этот запрос был удовлетворен — да, некрасивыми и неправовыми методами, но, с другой стороны, кто знает, к чему бы привели попытки закручивания гаек и конфликта с лапуасцами? Ведь они были готовы всерьез бунтовать, если бы, например, Стольберга выбрали президентом в 1931. В итоге они потратили силы и политический капитал на борьбу с коммунистами — товарищами в общем-то тоже не сильно приятными — но социал-демократам и центристам повредить серьезно уже не смогли, и все быстро сдулось.

Получается, крайне правые и крайне левые в Финляндии очень удачно взаимно аннигилировали. Если бы государство стало защищать крайне левых и воевать с крайне правыми, кто знает, каким бы был результат тогда?